БЕСЦЕРЕМОННЫЙ РОМАН   ::   Гиршгорн Вениамин

Мне очень хочется перескочить жизнь; жить в каком-нибудь 2000 году, но мысль, что я буду там самым отсталым человеком, удерживает меня.

Как вы живете, знаю из ваших писем. О себе писать нечего.

На днях уезжаю за границу, так как мне нужно закончить мою работу…

Если пропаду, возьмите мои вещи. Распорядитесь ими.

Не думаю, чтоб «до свидания».

Любящий вас Роман.

Москва, март, 22 г.

Сижу на Тверском бульваре, Александр Сергеевич смотрит, что я пишу».



Мы были встревожены, не знали, что предпринять; через четыре месяца мы получили второе и последнее письмо:



«Мои четвероногие друзья!

Когда вы будете читать эти строки, я – Роман Владычин, инженер-механик, электрик и проч. – уже буду находиться далеко от вас.

Продолжайте писать лирические стихи, диспутируйте о левом искусстве и иногда вспоминайте вашего старшего друга

Романа В. Берлин, 1922 г.

10 июля».



Мы открыли хранившийся у нас небольшой чемодан. Кучи тетрадей, свертки чертежей, газетные вырезки, книги. Разобраться во всем этом нам было невозможно. Не помогли никакие словари, никакие технические справочники.

Тогда мы осмелились обратиться к профессору Альберту Эйнштейну с просьбой просмотреть чертежи и записи Романа и дать о них отзыв.

Чрезвычайно любезный и скорый ответ профессора содержал подробный разбор работ нашего друга и кончался следующими словами:



«…теоретические выводы господина Владычина – блестящи, если не сказать гениальны. На очереди конструирование аппарата – труднейшая и ответственейшая задача предстоит г-ну Владычину.

Успешное разрешение ее осуществит наконец прекрасную мечту человечества о победе над временем».



Это письмо позволяет нам думать, что Роман Владычин находится сейчас вне времени, обозначенного ХХ веком, в котором живем и работаем мы.



ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1



…Полдюжины бравых наполеоновских канониров удивились, когда неожиданно и любовно оседлал Владычин гладкий ствол пушки.

«Ватерлоо!» – подумал Роман.

– Эй, молодчик, зря ты сюда забрался, – рявкнул канонир с закоптелой рожей и банником в руках, – у нас не так много орудий, чтобы на них кататься верхом!

Владычин, побуждаемый не столь окриком, сколь жжением в некоторой области, плохо защищаемой брюками, соскочил с пушки, и через секунду из дула ее с веселым свистом вырвалось ядро.

Ватерлоо!

Неуклюжие ядра носились в воздухе, бухали ружья, падали люди, вообще все было очень похоже на настоящее сражение.

Роман сделал несколько шагов ногами, обутыми в моднейший остроносый башмак ХХ столетия, ступил в разжиженную дождем глину.

Он попробовал сосредоточиться. Его растерянный вид и диковинный костюм уже привлекли любопытно-недружелюбные взгляды. Грянул новый выстрел, и Романа на мгновение обняли и ослепили клубы густого дыма. Роман зачихал, обстоятельно высморкался и окончательно пришел в себя.

Звякнули шпоры, и молодой офицер отчаянно закричал над самым его ухом:

– Qu'est ce que vous faites ici, monsieur? Repondez, alors! [1]

– Мне нужен император! Немедля проведите меня к императору!

– Но кто вы такой?… Откуда вы взялись?…

– Я спрыгнул с монгольфьера. Шар летит сейчас в сторону англичан. Но мне нужно к императору!

– Смею вас уверить, сударь, что вы увидите императора – немедленно! – иронически сказал офицер.

Двое рослых гренадер, повинуясь категорическому знаку, с категорическими лицами подошли к Владычину.

– В штаб! К императору!

– Который час, сударь? – спросил Роман.

– Первый, вероятно; но, сударь, вас ждут.

«Гм! – подумал Роман. – Значит, Ней уже без артиллерии. Надо поспешить на помощь Наполеону».

Ему подвели лошадь.

Цокали копыта, и навстречу росла группа деревьев с белым пятном – палаткой императора.



2



– В чем дело?

Роман вскинул глаза. Раззолоченная, забрызганная грязью фигура рыжеватого маршала показалась знакомой.