Бактерия Тима Маркина   ::   Михеев Михаил

Мы писали курсовые работы по лабораторному практикуму, довольно обширные по объему. Тим сделал свою за неделю. Но моя работа с каждым днем распухала, как старинный английский роман. Тим заявил, что вся моя писанина - чепуха на постном масле. Я старался его не слушать. Помочь он мне не мог, даже если бы захотел - он не умел настраиваться в такт чужим мыслям. Он заявил, что от нечего делать проверит свою теорию изменения микробов путем подбора соответствующих питательных сред. Рассуждал он примерно так: - Человечество за какую-то сотню поколений прошло путь от каменного топора до теории относительности. Микроб размножается несравнимо быстрее, и, следовательно, добиться его изменения можно в кратчайший срок. Я пробовал ему возражать: - За сотню поколений человек все же так и остался человеком. - Микроб у меня тоже остается микробом, - отвечал Тим.- Я только изменю его характер. На тему, что под этим подразумевать, он мог говорить, вероятно, долго. Но меня ждала моя работа, я не стал его слушать. И зря. Тим засел в лаборатории... Он не отходил от микроскопа ни днем, ни ночью. Черт его знает, когда он спал. Когда я ложился, его еще не было в постели, когда вставал, он уже был в лаборатории. Что-то у него не получалось, вероятно,- когда я спрашивал, он весьма откровенно грубил. Я не обижался. Не обижаются же на слепого, который невзначай толкнет вас на улице. Хлопот по хозяйству у меня прибавилось. Обедали мы в столовой, но завтракали и ужинали дома. Готовил я все сам. Я и раньше не доверял хозяйство Маркину, небрежен и неряшлив он был до глупости, и легко мог насыпать в кашу чего-либо более вредного, нежели поваренная соль. А таких веществ на полках вокруг него было более чем достаточно. Мне еще приходилось следить, как бы он в своей лаборатории не хлебнул вместо чая карболовой кислоты. Грэм Грин верно сказал: "...глупость молчаливо требует от нас покровительства, а между тем куда важнее защитить себя от глупости, - ведь она словно немой прокаженный, потерявший колокольчик, бродит по свету, не ведая, что творит..." Как-то вечером, когда Тим тихо, как мышь, сидел в своей лаборатории, а я плакал на кухне, чистя луковицу для винегрета - витамины, как известно, необходимы при усиленной работе,- к нам в ограду вошел мальчуган. Я протер глаза и увидел в его руках корзину, накрытую платком. "Может, ягоды?" - обрадовался я и, бросив свирепую луковицу в кастрюлю, выскочил на крыльцо. - Что у тебя? - Лягушки,- ответил мальчуган. Я не сразу понял. Мальчуган приподнял платок. На дне корзины сидели с десяток разноцветных желтых и коричневых лягушек. Они все, как по команде, уставились на меня. - Слушай, парень,- сказал я.- У нас нет ни ужей, ни уток. Мы лягушек не едим. Тащи их обратно в болото. Мне дядя заказал,- заявил охотник за лягушками.- Я и принес. - Какой дядя? Вероятно, Тим услыхал разговор и открыл окошко своей бактериологической кельи. - Это я просил, - сказал он хмуро. -Ну-ка, покажи! - Он заглянул в корзинку и буркнул мне: - Отдай ему рублевку. - Зачем тебе лягушки? Тим молча захлопнул окно. Я расплатился с мальчуганом и вернулся на кухню, к луковице, жалея, что в корзине оказались не ягоды. Ягодки были еще впереди... Прошло около недели. Я уже закончил свою работу и с отличным настроением переписывал ее начисто. Из своей лаборатории вышел Маркин. В руках он нес суповую тарелку. В тарелке сидела лягушка. С видом Мефистофеля, собирающегося сотворить чудо, он поставил мокрую тарелку прямо на листки моей работы. Я посмотрел на лягушку. Это была обыкновенная зеленая лягушка, очевидно, из числа тех, которые принес паренек. - Ну? - спросил я. - Смотри внимательно. - А что будет? - Сейчас увидишь.