Башни Заката   ::   Модезитт Лиланд

 – испуганно шепчет Гален, наполовину поднеся палец ко рту.

– Креслин, ты готов? – доносится из-за двери.

– Да, милостивая госпожа. Осталось только взять клинок.

– Креслин!.. – растерянно восклицает Гален.

– Гален, на востоке каждый мужчина носит меч. Разве не так?

Ответом ему служит молчание. С едва заметной улыбкой на губах юноша застегивает на талии мягкий кожаный пояс, на котором крепятся ножны. А в ножнах клинок: короткий меч стражей Западного Оплота.

Креслин выходит из комнаты и, не обращая внимания на пристальный взгляд телохранительницы, присоединяется к маршалу. К своей матери.

Вместе они направляются к резным дверям – выходу из предназначенного для гостей крыла. Перед тем как ступить наружу, юноша занимает подобающее ему место – слева и на полшага позади матери.

– Креслин, – за обманчивой мягкостью голоса маршала кроется суровая непреклонность, – надеюсь, ты понимаешь, какова должна быть твоя роль?

– Да, милостивая госпожа. Мне подобает всех очаровывать, улыбаться как можно больше, а высказываться как можно меньше, да и то предпочтительно по мелочам. При случае можно спеть песню, но только одну и... не обидную. К оружию прикасаться разве что при возникновении смертельной угрозы, что весьма маловероятно. И никоим образом не обсуждать предмет и ход переговоров.

– Похоже, ты слушал наставления, – голос матери звучал сдержанно.

– Я всегда слушаю, милостивая госпожа.

– И то правда. Но не всегда слушаешься.

– Я наипокорнейший сын и консорт.

– Хм... постарайся оставаться таковым и впредь.

Во время этого разговора они пересекли прихожую и оказались в широком коридоре. Едва ли вышедший из отроческого возраста герольд встретил их, дабы сопроводить в трапезную дворца тирана.

Путь пролегает по еще более широкому переходу, где слева, за большими стеклянными окнами, виден сад-лабиринт. Проложенные между рядами остриженных кустов дорожки сходятся у пруда с фонтаном. Струи воды взлетают над находящимся в центре изваянием – статуей обнаженного, весьма одаренного телесно мужчины – и, ниспадая по дуге вниз, каскадом сбегают в пруд.

Глухая стена справа сложена из полированного бледно-розового гранита, добытого близ Западного Оплота. Вдоль стены, с промежутками примерно в три шага, развешаны гобелены в золоченых рамах со сценами из жизни древнего Сарроннина.

Днем раньше Креслин уже рассмотрел эти изображения, и теперь его внимание приковано не к ним, а к двум вооруженным женщинам, стоящим на страже у дверей пиршественного зала.

У входа маршал и по-прежнему отстающий от нее на полшага юноша останавливаются.

– Маршал Западного Оплота в сопровождении консорта-правопреемника! – возвещает юный герольд.

Маршал кивает. Они ступают внутрь и следуют за герольдом к установленному на помосте длинному столу.

«...пригожий паренек...»

«...надо же, с клинком... интересно, умеет ли он им пользоваться...»

«...куда интереснее, как он пользуется ДРУГИМ клинком...»

«...все-таки он выглядит грубовато, почти женственно. Не иначе, упражнялся вместе со стражами...»

Поджав губы и стараясь не слышать оценивающего шепота придворных – иные из прозвучавших замечаний ему слишком хорошо знакомы, – Креслин следует за герольдом и маршалом. За высоким столом не занято лишь два места – одно рядом с тираном, другое на дальнем конце, между двумя женщинами.

Усаживаясь, Креслин кивает – сначала седеющей женщине справа, а потом девушке слева, чьи непокорные локоны цвета красного золота ниспадают на плечи из-под серебряного обруча. Единственной за столом особе женского пола с длинными волосами.

– Милостивый господин... – начинает женщина постарше.

– Да? – поворачивается к ней Креслин.