Белое и черное   ::   Логинов Святослав

А когда он бежал от нас, паучки, возможно, грелись у него за пазухой.

- И что теперь с ними делать? Вообще-то я должен изъять этих пауков как вещественное доказательство, но я не хочу, чтобы такое хранилось в судебном присутствии.

- Пока я их заберу себе, а потом уничтожу.

- Почему не сейчас? Раздавить их - и дело с концом! Больцано открыл банку, выкатил один из черных шариков на торчащий из травы камень, протянул Аосто складной нож.

- Угодно попытаться? Только осторожнее, а нож потом нужно будет прокалить.

Аосто, примерившись, ткнул паука кончиком ножа. С таким же успехом можно было пытаться проткнуть ртутную каплю. Аосто повернул нож плашмя, но блестящий шарик и теперь невредимым выскользнул из-под лезвия и скатился в траву.

- Так-то… - Больцано забрал нож и сунул его лезвием в угли. Это не просто пауки, это нечисть - обычные средства против них не годятся.

- Но если их бросить в костер, они ведь сгорят? - спросил Аосто, глядя, как волшебник хватает сбежавшую каплю и скатывает ее обратно в баночку.

- Сгорят. А я и просто их могу раздавить, как обычное насекомое. Только ничего хорошего в результате не получится. Это не обычный паук, пусть даже очень ядовитый, а порождение тьмы, исполненное скверны. Причем слова о скверне - не фигура речи, их нужно понимать в самом прямом значении. Если сжечь или раздавить эту тварюшку, скверна растечется и отравит все вокруг. В этом самая большая трудность борьбы с темными силами. Ты говорил, здесь недавно завалили оборотня - и как, спокойнее стало в округе, люди стали счастливы?

- Какое там, спокойнее… каждый день среди мужиков драки, с увечьями, а то и смертоубийством. В Лишотках один мерзавец ребенка изнасиловал. Я его поймал и в город отправил… его повесили на той неделе. Будь моя воля, я бы его в самих Лишотках повесил, на глазах у соседей.

- Вот то-то и оно. А если бы те экзорцисты, что оборотня прикончили, сумели взять его живым, то ничего этого не было бы. Вернее, и драки были бы, но не такие жестокие, и ссоры, но без ножей и топоров. А маньяк из Лишоток, скорее всего, всю жизнь точил бы слюни, глядя на малолеток, но похоти своей воли дать не посмел и умер бы уважаемым человеком, в глубокой старости, оплаканный друзьями и родней.

- Это что же получается, посланцев ада и бить нельзя?

- Бить-то можно, но не везде и не как попало. Впрочем, это уже не та тема, которую следует запросто обсуждать.

Аосто кивнул, соглашаясь. И без того маг слишком разоткровенничался с ним, обычно они немногословны, когда дело касается их ремесла.

А Больцано не отпускало тяжкое ощущение человека, который вынужден врать умирающему, бодро доказывая, что с ним все в порядке - завтра он встанет с постели и будет здоров. Не будет здоров больной, нет у лекаря верного средства, и можно только оттягивать неизбежный конец. Оборотни и вампиры, демоны и бесы, изловленные Больцано, ждут в подвалах замка решения своей участи. Пару раз Больцано отводил мерзких тварей в далекую северную тундру по ту сторону Полуночных гор, в края, где никто не живет, и там убивал, дозволяя растечься скверне. Но ведь когда-нибудь чаша переполнится, и скверна хлынет в населенные места. Людям не дано чувствовать, скверна или благодать определяет их жизнь, но если земля заражена черной силой, в людях просыпается все самое злое. Маньяки, убийцы, извращенцы всех мастей станут нормой. Война по самому ничтожному поводу, взаимная ненависть и невиданная, сверхъестественная жестокость - такова судьба тех, кто живет в скверне. Поневоле подумаешь, не лучше ли иметь в соседях оборотня, он, во всяком случае, прост и конкретен.

Уже давно Больцано не отводил пленных демонов на заклание в Полуночные горы, потому и растет замок, поражая воображение своими размерами.