Берегись вурдалака   ::   Абаринова-Кожухова Елизавета

– Я спрашиваю, возможно ли вообще?

– Думаю, что да, – не очень твердо ответил барон.

– В таком случае, доставь ее ко мне. А заодно и этого бездельника Каширского.

– Постараюсь, – кивнул барон и поставил еще одну кляксу.

– А теперь мы подымем чары за успех нашего грядущего похода! – провозгласил князь Григорий и извлек из-под плаща крупную бутыль с красной жидкостью. Откуда-то появились не совсем чистые чарки, и князь щедро налил каждому по полной. – Ну, за победу!

– За Родину, за князя Григория! – выкрикнул воевода Селифан и первым опрокинул в себя содержимое чарки. Остальные незамедлительно последовали его примеру, кроме одного упыря, самого пожилого и матерого, который осушил чарку медленно, цедя и смакуя каждый глоток.

– Хорошая кровушка, – похвалил он, вылизав чару до последней капельки. – И видно, что выдержка не меньше ста годов.

– Бери выше – все двести, – удовлетворенно посмеиваясь, проурчал князь Григорий. – Из старых запасоу. А ежели точнее – кровушка моего высокородного тестя, сиречь князя Ивана Шушка.

– Ух ты! – восхитился вурдалак помоложе. – А я слыхивал, будто кровь высокородных особ голубого цвета!

– А она и есть голубая, погляди внимательнее, – и князь Григорий плеснул юноше еще пол чарки.

– Точно, голубая! – восхищенно выдохнул вурдалак, хотя жидкость была ярко-красной.



ГЛАВА ВТОРАЯ

НЕ БУДИТЕ СПЯЩУЮ АННУ СЕРГЕЕВНУ

Альберт искоса глянул на Гробослава, пытаясь определить, говорит ли он всерьез или со скрытой издевкой, но тут не выдержала Анна Сергеевна.

– Да что вы тут, – далее она подпустила несколько не совсем цензурных выражений, – всякой фигней занимаетесь! Да если вы не дадите войск, то я такое учиню, что все вы, трам-тарарам, в гробу перекувыркнетесь!

В возбуждении чувств Анна Сергеевна схватила со стола баронскую кружку и залпом выпила. Гробослав, который пришел раньше всех и успел подлить туда некоего отравного зелья, даже привстал на стуле, ожидая быстрой, но мучительной смерти, однако Анна Сергеевна лишь встряхнула белокурой головкой и как ни в чем не бывало опустилась в кресло. Видимо, на нее яд воздействовал как успокоительное.



(Елизавета Абаринова-Кожухова, "Дверь в преисподнюю")



Многие знают, каково это – подыматься рано утром, когда так хочется еще немного поспать.

По роду занятий Анне Сергеевне приходилось вставать в шесть утра, но с недавних пор ровно за пол часа до будильника ее будил телефонный звонок. Это происходило почти каждое утро, и если даже телефон молчал, то Анна Сергеевна все равно просыпалась в половине шестого и уже не могла заснуть. Из-за того, что ее лишали предутреннего сна, Анна Сергеевна весь день ходила одновременно и сонная, и раздраженная, но втайне сознавалась себе, что уже ждет утреннего звонка, и если его не было, то чувствовала себя еще более опустошенной.

В первые дни человек на том конце провода молчал и, выждав минуту, клал трубку, а через неделю заговорил. Но заговорил такое, что Анна Сергеевна решительно не могла понять, о чем, собственно, идет речь. При этом все ее попытки выяснить, чего от нее хотят, оставались без ответа. Знакомые советовали ей прибегнуть к помощи милиции, чтобы раз и навсегда прекратить это телефонное хулиганство, но Анна Сергеевна предпочитала без особой нужды не вступать в сношения с государственными органами, и в милицию не обращалась, надеясь разобраться сама.

В это утро Анна Сергеевна, как всегда, ждала звонка, и даже заранее включила торшер. Но телефон молчал. Подождав до без двадцати пяти шесть, Анна Сергеевна погасила торшер в надежде если и не поспать, то хотя бы подремать до шести часов, но тут раздался звонок.

– Да! – рявкнула Анна Сергеевна, нащупав в темноте трубку.