Четырнадцать дней октября   ::   Шохов Александр

- И потом, мы не могли бы без его помощи пересечь космический вакуум в микроавтобусе. Мы рассмеялись. Я посмотрел на Кэт, которая поправляла прическу. - Ты не жалеешь, что отправилась со мной? - У меня ведь не было выбора, правда? - Не было, - согласился я. Она улыбнулась. Мне показалось, что глаза ее сияют счастьем. Странные существа - женщины... - Я расшифровал, - сказал дон Хосе, возвращаясь к нам. - "Чаша из горного хрусталя, цельный кристалл, сотворенный богами, источник, дающий силу, превращающий вещи друг в друга, тайный идеал человечества, давший силу Птаху и Гору, инструмент Исиды, весна Осириса. Когда Хранитель будет преследовать царя, числом чаши станет число шесть, сила чаши станет продолжением бесконечной пирамиды, и шесть превратится в семь, а потом снова в шесть". - Как это просто и понятно! - съехидничал Мэл. - Во всяком случае, у нас есть описание того, что мы ищем, - сказал дон Хосе.- И, может быть, описание нашей судьбы. Вообще, он выглядел каким-то скучающим. Было впечатление, что он живет уже слишком долго, ничему не удивляется и ни к чему не стремится. Это не была усталость немощности, нет. Напротив, сила изливалась из него в окружающее пространство вместе со скукой. Это сочетание несовместимых качеств немного удивляло меня. - И куда мы пойдем? - спросил Пит. - Загляни еще раз в пергамент, Джерем, - попросил Мэл. - Интересно, как часто меняются новости в этой допотопной газете? - "Вдоль пропасти на Запад. Первый на Западе ждет. J.C." - прочел я. - Первый на Западе. Хорошо сказано! - сказал Мэл. Трава в этом мире пахла пьяными яблоками. А вот с деревьями было что-то не так. Большая их часть стояли как серые столбы, без единого признака веток и листьев. На остальных ветки и листья были, а стволы были покрыты темно-зеленым мхом. Прикосновение к тем и другим напоминало прикосновение к камню. Я вспомнил, что дерево, на котором дон Хосе увидел гравюру, тоже показалось мне каменным, особенно, когда раздался щелчок при отделении гравюры от коры. Прикосновение же к листьям было неописуемым. Представьте, что вы касаетесь окаменевшей воды, которая остается живой, трепещущей и текущей... Птицы с любопытством рассматривали нас, сидя на ветках и насвистывая свои бесконечные песни. Дон Хосе внезапно замер и предостерегающе поднял вверх руку. Две тени танцевали на траве, касаясь деревьев, и всюду оставляя за собой бесформенные сияющие следы. Затем они медленно растворились в воздухе, но следы продолжали гореть светло-зеленым огнем. Они облачками носились в воздухе, висели на ветках и переливались на траве. - Надо обойти это место, - сказал дон Хосе. - Тот, кто коснется следов, умрет одной из смертей этого мира. - Что значит одной из? - спросил я. - В этом мире много видов смертей. Но каждое живое существо умирает только одной разновидностью смерти. - Разве на земле это не так? - На земле, - скучающим голосом пояснил дон Хосе, - можно умереть от укуса змеи, от огня, болезни или кинжала, но это разные пути к одной и той же смерти. Здесь же смерти разные после умирания, а не до него. Такова особенность Аннона. - Вы бывали здесь раньше, дон Хосе? - спросила Кэт. - Нет, никогда. Пару раз видел эти места во сне и кое-что читал, - ответил он. - Пора двигаться. Мы обошли расцветающие цветы смерти, и еще примерно полчаса двигались на Запад, по пути ища место для стоянки. Остановившись около ручья, мы хорошо подкрепились красноногими панцирными существами. Дон Хосе посоветовал есть их сырыми. За едой он рассказал, что растительная жизнь здесь основана на кремниевых, а не на углеродных цепочках, и именно этим объясняются странные осязательные ощущения. Углеродная жизнь тоже существует, но главным образом, в воде.