Чтобы сделать выбор   ::   Новаш Наталия

Нас высадил водитель грузовика и сказал, что это подходящее место - в саду колодец. Хоть слева от шоссе был лес на холме, мы почему-то послушались водителя и поставили палатку на траве под одичавшими яблонями. Утром увидели через дорогу парк, но сразу поняли, что это кладбище, совсем как Жемайтийское, со старинными деревянными крестами и яркими красками модных бегоний... А потом ночевали в Кемери в кемпинге, почти на море песок и сосны, соленый ветер в лицо. Бородатый старик, продававший самоделки из янтаря... Обедали в Риге, в каком-то кафе под зонтиками, прямо на улице. Шел дождь. Стучал по чистенькому асфальту. Мне вспомнились сон и вчерашний день. Мощеная извилистая дорожка влекла меня вниз к воротам. Четыре колонны и арка с надписью на аттике: "Primo rectori". Ангельский мост Тартуского университета. А на столе - розы с осыпающимися лепестками и грибной настой в пол-литровой банке, который мне следовало выпить в два приема.

Допив последние глотки, я заметила, что хмурый день уже глядит сквозь жалюзи и что я одна в комнате. Где-то за окном капал дождь. Квартира оказалась совсем обычной, однокомнатной. Дверь в прихожую стояла настежь. Все здесь было просто, как во многих домах. Стандартный раскладной диван, на котором я спала. Обычные простыни, обычный шкаф. Облупившаяся краска на холодильнике. На стене - семейный портрет: какие-то незнакомые люди. И еще я заметила, что лишних вещей в доме не было. Одна мебель. Как будто все собрали и надолго уехали. Пустовали секции шкафа. Только в одном углу аккуратной стопкой были сложены книги. Гете. Два новеньких журнала "Москва". Они даже пахли свежей бумагой. Я решила перечитывать "Мастера и Маргариту", но сперва нужно было приготовить завтрак. Кухня оказалась просторной. Сводчатые потолки и огромный резной буфет в странной нише все-таки связывали этот дом с прошлым. Дверцы, поточенные жучком, открывались с приятным скрипом. Все здесь было самое необходимое. Кофемолка. Аппетитные зерна в стеклянной колбе. На столе - записка: "Продукты в холодильнике. Салат заправь сама... Я вернусь вечером." "Я" было написано то ли по-английски, то ли по-русски - что-то среднее. Я сама пишу эту букву так с тех пор, как выучила английский. Сделав бутерброд, я заметила на столе в миске уже порезанные листья салата, перемешанные с чем-то красным, и, к удивлению своему, узнала лепестки розы. Рядом стояла чашка с голубым соусом, а на столе подальше трехлитровая банка. В ней плавали куски какой-то массы и темная трава, похожая на петрушку,- иссиня-черный пук в голубом рассоле. Вкус был знакомым - кислым, пряным и очень резким. Запах - грибного осеннего леса после дождя. Я поняла, что этим надо залить салат. После завтрака захотелось спать, но в каком-то необычном полусонном состоянии я читала весь день и к вечеру прочла все книги - примерно мою месячную норму. Да, был уже, наверное, вечер, когда вернулся мой незнакомец. Поставив на стол вместительную, набитую чем-то сумку из светлой кожи, он сел в кресло напротив и протянул мне газету. Это была свежая местная "вечёрка". Я сначала не поняла, что это про мой автобус. Маленькая заметка в отделе происшествий была подчеркнута красным карандашом. А ниже, в черных рамках,- соболезнования, соболезнования... родственникам погибших. Погибших в катастрофе. - Да,- заговорил он, опустив глаза, - твои друзья, к сожалению... Их уже нет. Когда на скорости отлетело колесо, автобус загорелся. Был неисправен бензобак. До меня не доходило, как не доходят в первый момент такие вещи. - Это объективный факт! - сказал он, переходя с виновато-извиняющегося тона на резкий. - Поймите вы это! У нас просто не хватило бы жизней исправлять ваши собственные ошибки, из-за которых вы так халатно губите себе подобных...