Дело о вещих снах   ::   Клугер Даниэль

При этом министр не упускал случая с доброжелательной улыбкой напомнить магу-эксперту, что он-де, Амар-Зуэн, ни чуточку не злопамятен, главное — чтоб делалось дело. После этого у Лугальбанды непременно начинались мелкие неприятности, устранение которых занимало больше времени, чем работа.

Тут у кого угодно характер испортится. Даже у самого благого и милосердного Мардука. А самое главное, после всех перипетий маг-эксперт завел неприятную, с точки зрения Ницана, привычку — время от времени приниматься за перевоспитание своего непутевого приятеля.

Видимо, сейчас имела место очередная попытка.

Ницан двинулся к умывальнику, чтобы решить задачу с помощью жезла. Но едва он протянул руку, как с магического орудия сорвалась внушительных размеров голубая молния и ужалила его точно в середину лба, после чего комната на мгновение озарилась ослепительной вспышкой, а вместо девека в зеркале появилась пышная белая борода Лугальбанды, и многократно усиленный голос мага-эксперта проревел:

— Даже не мечтай!

Ницан раздраженно почесал лоб. Не успев придумать ничего, что спасло бы его от бесцеремонного вмешательства старого друга, он услышал короткий уверенный стук в дверь.

— Меня нет! — крикнул он. — Меня убили сегодня ночью. Убийцей является посланник Нергала, укравший обличье у старого моего друга Лугальбанды, мага-эксперта городского полицейского управления. Пригласите жрецов из заупокойного храма и старшего следователя Омри Лугаси, пусть порадуется, мерзавец…

За дверь некоторое время молчали. Потом женский голос — очень мелодичный — озабоченно спросил:

— Вас действительно убили?

— Да, — ответил Ницан. — Но в случае крайней необходимости я могу задержаться в мире живых на пару минут. У вас такой случай?

— Не знаю, — с некоторой растерянностью ответил голос. — Может быть. Двести новых шекелей. Это как? Крайняя необходимость или нет?

— Н-ну-у… — Ницан тяжело задумался. Сумма выглядела солидно. Особенно если новые шекели перевести в старые — три тысячи. Вдруг его осенило. — А вы не могли бы в счет этих денег купить чего-нибудь легкого? Пивка, например. Тут внизу есть лавка. Скажете — для Ницана, хозяин даст вам холодного. После этого можете входить без стука. Согласны?

— Согласна.

— Только не вздумайте брать ячменное! — крикнул Ницан вдогонку быстро удалявшимся легким шагам. — Эти греческие штучки не для меня! Просяного, лучше — нашего, местного! В крайнем случае — мемфисского.

Обладательница мелодичного голоса вернулась так скоро, что Ницан едва успел прикрыть разобранную постель выцветшей попоной и надеть свои любимые тяжелые башмаки с порыжевшими квадратными носами, на очень толстой подошве. К зеркалу он приблизиться не решился, волосы кое-как пригладил наполовину лишившейся зубов расческой и, усевшись в скрипучее кресло с высокой спинкой, выжидательно уставился на дверь. Умник немедленно устроился на своей любимой чернильнице и тоже повернулся к двери. Его хвост время от времени тихонько щелкал по столу.

Вскоре на лестничной площадке раздались уже знакомые шаги, затем стук.

— Я же говорил можно не стучать, не заперто! — крикнул Ницан. — Входите!

Гостье оказалось на вид около тридцати лет, и выглядела она вполне подстать голосу, то есть, если не богиней, то, во всяком случае, царицей вполне могла оказаться О том, что у царицы или богини вряд ли возникла бы надобность в услугах субъекта, проживающего на Оранжевой улице, да еще и обладающего весьма сомнительной репутацией, Ницан как-то не подумал. Царица-богиня между тем хозяйским взглядом миндалевидных карих глаз окинула комнату, Умника не заметила («Уже хорошо», — подумал сыщик), посмотрела на хозяина, улыбнулась.