Дело об игре   ::   Парнов Еремей

Или ты хочешь, чтобы я превратил в сточную канаву всю Солнечную систему? Сделаем. Пустяк! Захочешь, я Галактику в помойку превращу... Хочешь взглянуть на бога? Вот он перед тобой". И это не пустое бахвальство. Это откровение "от капитала", победная песня буржуазного всемогущества.

Но это - странное всемогущество порабощенных. Только одного не может гарантировать фирма "Совокупное будущее американской НФ" - счастья. И потому остается от всего этого всемогущества горький осадок тоски и протеста. Это сложный комплекс, и он нуждается в обстоятельном анализе, а подчас и в расшифровке. Именно эту роль и берет на себя фантастический детектив, используя разработанные фантастикой новые элементы мироздания для гиперболизации типичных жизненных явлений и ситуаций. Он как бы заставляет нас взглянуть на них из условного звездного далека и задуматься, если не ужаснуться. Именно тут и заключена его особая социальная роль, в корне отличная от чисто развлекательного криминального чтива, прямо противоположная задачам "желтой" бульварщины.

Детектив - особый жанр. Он обращается к многомиллионной аудитории, и та психологическая начинка, которую он несет, зачастую становится составным элементом массовой психологии. Под видом детектива, в оболочке тривиальной схватки преступник - сыщик, часто преподносится грубая политическая пропаганда, обращенная к низменным инстинктам, раздувающая угли ненависти, сеющая плевелы нетерпимости. "Рыцари желтого романа" откровенно проповедуют "радости" убийства, упиваются сценами извращенного секса, пронизывая все звериной ненавистью к коммунизму, культуре, гуманизму вообще.

В условиях перенасыщенности книжного рынка детективной и псевдодетективной литературой, (каждая четвертая книга, выпускаемая в США,- детектив) читателю нелегко разобраться в подлинных предпосылках романов, замаскированных под авантюрный жанр.

Смакование криминального колорита, злоупотребление воровским жаргоном меньше всего свидетельствуют о реалистических тенденциях в современном детективе. Изгоняя на первых порах шаблонную экзотику, они сами быстро выливаются в штамп.

Если "желтый роман", замаскированный под детективной маской, распознать не составляет особого труда, то куда сложнее разобраться в потоке произведений, чьи жанровые особенности не выходят за рамки привычной для детектива схемы, а содержание (и даже подтекст, если таковой присутствует) целиком работает на основной конфликт сыщик-преступник. Суть в том, что в применении к детективу такие "обидные" слова, как "схема", "стереотип" и т. д., не всегда означают плохое. И это тоже один из парадоксов проблемы.

Мне уже приходилось говорить о том, что по самой природе детектив * являет собой некий стереотип. Условия задачи просты: есть труп и следы, оставленные преступником (либо полное их отсутствие), есть сыщик, который принимает безмолвный вызов и включается в игру, есть, наконец, четко ограниченный круг лиц, на которых падает подозрение.

Одна и та же, по сути стократ опробованная, приманка, но тем не менее на нее продолжают клевать, чтобы с головой уйти в предложенную игру под названием "Кто убийца?".

Игра обычно выпускается в двух вариантах: преследование по пятам часто уже известного нам преступника (американский) или "вычисление" неизвестного убийцы (традиционно английский). Конец, разумеется, неизвестен. К первому случаю относятся "Погоня", "Мародер" и "Одиночное заключение". Все остальное, за небольшим исключением, иллюстрирует второй вариант. "Ездой в незнаемое" такие гонки тоже не назовешь, поскольку известно заранее, что ответ предрешен и на последней странице нас ждет разгадка.