Дети луны   ::   Резанова Наталья

Пожалуй, что самый молодой из королевских полководцев, лет двадцать пять, но на службе с детства, поднаторел… Вельф дважды приезжал в Книз, они с бургомистром дружны, можно сказать, однако причина ли это, чтобы двинуть солдат против ордена? Ведь никаких союзов не заключалось, договоров не подписывалось… кто знал? «Купец, купец, только о торговле и думал! И все же надежда есть надежда. Послать бы человека к нему… а кого пошлешь? На стенах каждые руки на счету, всякий, кто в силах держать оружие, – держи! А ведь слабосильного не пошлешь. Смелого, конечно, так сейчас все с голодухи стали смелые, но в первую очередь ловкого… и преданного городу… и неприметного, чтобы мог пробраться сквозь орденский лагерь… а еще лучше – ангела, чтоб на крыльях перелетел! К утру нужно все решить. Иначе будет поздно. А сейчас…»

Было за полночь. После смерти Гибера Арнсбат принял на себя его обязанности, и теперь самое время идти к укреплениям. Проверить посты. И не дай бог ночной штурм, как уже случалось. Зима-то какая никчемная, ни тепла, ни холода настоящего…

Он шел по темному городу и думал: хорошо или плохо, что Даниэль сейчас далеко отсюда? Быть может, мы все погибнем, а он останется… Хорошо или плохо? Хорошо или плохо? В караульной башне не спал один Хайнц, остальные растянулись на лавках и на полу. В очаге трещало несколько поленьев. Было тепло, и стоял смрад немытых тел, слышались стоны и храп.

– Как?

– Тихо, – сказал Хайнц.

– А люди?

– Ничего. Отдрыхнутся – лучше воевать будут.

«Послать его?» – размышлял Арнсбат, глядя в лицо старого солдата, где морщины мешались со шрамами.

– Кому надо – тот не спит, – продолжал Хайнц. – На стенах тоже многие ночуют… городские.

– Я взгляну. – Арнсбат поднялся по крутой лестнице наверх, подошел к бойнице. На том берегу горело несколько костров. И все… Внезапно он споткнулся, на что-то наступил. Шатнулся в сторону. Рядом, в нише стены, зашевелился какой-то ворох тряпья, что-то забормотали и из-под рогожи высунулось человеческое лицо, завешенное прядями спутанных волос, казавшихся во мраке угольно-черными. Арнсбат нагнулся, пригляделся.

– Адри…

– Это вы… А я уж подумала – на приступ лезут.

Он усмехнулся, припоминая.

– Давно я тебя не видел… А ведь соседи, дома ря дом стоят…

– А я теперь там не бываю…

– Где же ты живешь?

– Здесь…

«Бедная запуганная девчонка, – подумал Арнсбат, – боится одна».

– А здесь что делаешь?

– Воюю…

Она поднялась на ноги, подтянув рогожу на плечи. Как ни было темно, Арнсбат разглядел, что одета она черт-те во что: в какую-то рваную мужскую рубаху с прожженными по краям рукавами, юбка из дерюги, ноги обмотаны тряпками.

– Что это с тобой?

– Платье и плащ совсем обгорели… когда пожар тушила на Северных воротах.

– И как же ты воюешь?

– Как все… не сидеть же.

– Сколько тебе лет, Адри?

– Будет шестнадцать.

– А если убьют – не страшно?

– Если сразу – чего же тут страшного? А город жалко – люди… дети маленькие…

– Славная девка, боевая девка, – сказал Хайнц, по дошедший сзади, – тоже, видимо, проверял посты. – К оружию привыкла.

Бургомистр разглядывал Адриану. Она была ниже его на полголовы. Странная мысль…

Адриана тоже смотрела на бургомистра. «Здорово сдал, – думала она. – Постарел… а ведь видный был мужчина. Чего это он?»

– Вот что, – сказал Арнсбат. – Пошли-ка вниз. Нужно поговорить. И ты тоже, Хайнц.

Они вернулись в башню. Арнсбат, однако, не дошел до зала, толкнул дверь в пустую кладовую. Пошарил, нашел где-то огарок свечи. Ударил кресалом по кремню, зажег, налепил свечку на место выбитого кирпича.

– До рассвета еще далеко, – пробормотал он. – Теперь так. Ты, брат, принеси какой ни на есть одежды с убитых. Поплоше, но не самую рвань.