Фригорист   ::   Беляев Иван

Третий, самый маленький, с лохматой пегой бородкой и усами, как у маршала Первой конной армии, издав вздох облегчения, словно с утра разгружал вагоны с углем, плюхнулся прямо на колени Петровича.

С криком, «ой, япона мать», он подскочил как ужаленный и, отбежав несколько шагов в сторону, остановился, бешено вращая глазами.

– Буденный, ты чего, – уставился на него клетчатый пиджак. – белены объелся?

– Федорыч, там это… – неуверенно произнес Буденный, тыча пальцем на лавку, – там кто-то это… сидит…

– Ну да, – хохотнул мужик в кепке, наклоняясь и глядя на пустое место, с которого выпрыгнул Буденный, – пить надо меньше.

– Так вместе же пили… – Буденный нетвердым шагом направился к лавке, – всего-то грамм по полтораста…

– Закусывать надо, – поддержал Федорыча «клетчатый пиджак» и полез в свой пакет. – На вот карамельку.

– Да пошел ты, – огрызнулся Буденный и осторожно опустился на лавку.

Стрелков едва успел уступить ему место, чтобы тот снова не сел ему на колени. Отойдя к одинокому тополю, он прислонился к нему плечом и стал наблюдать за местом происшествия. Ощущение шершавой коры дерева придавало Петровичу дополнительное успокоение, словно делая его полноценным членом общества.

Санитары в белых халатах поднимали носилки, на которых, выступая из-под черного пластика, лежало чье-то тело, и грузили их в машину «Скорой помощи». Еще четыре трупа, прикрытые таким же пластиком, лежали рядком возле стены лаборатории, ожидая своей очереди. Какой-то человек в штатском, с узкими губами остановил носилки и приподняв пластик, некоторое время смотрел на лицо погибшего. Затем, махнув санитарам рукой, осмотрел лежащих у стены и разрешил забрать и их тоже. Несколько санитарных машин, разрезав толпу, исчезли под аркой, ведущей со двора на дорогу.

Проводив их взглядом, Стрелков заметил вдруг среди зевак лицо, показавшееся ему знакомым. Это был средних лет мужчина, почти лысый, с большими умными глазами, внимательно смотревшими сквозь круглые стекла очков в тонкой золотой оправе. На нем был хороший костюм фисташкового цвета и ядовито-зеленая сорочка, воротник которой стягивал кофейный галстук. Очкарик не подходил близко к зданию лаборатории, но было заметно, что он живо интересуется всем происходящим. Он как-то нервно выглядывал из-за спин зевак, после чего слегка пригибался, будто боялся быть замеченным. В один момент он весь напрягся, изогнувшись словно натянутый лук, глядя на двери лаборатории. Петрович посмотрел в том же направлении и увидел, как тонкогубый в штатском, брезгливо выбирая на земле чистое место, вышел из здания, держа в руках какую-то разбухшую от воды книгу. «Это журнал, – понял Петрович, – куда охранник заносил всех, кто приходил и выходил из лаборатории». Осторожно держа журнал одной рукой, тонкогубый принялся его перелистывать, когда сзади к нему подошел грузный коренастый мужчина в форме полковника милиции. «Вот это ребята наделали шороху, – подумал Стрелков, увидев столь высокий милицейский чин, – наверняка шишка из областного МВД». Стрелков очень точно подметил этот факт – Мамед Магомедов возглавлял всю тарасовскую милицию.

Полковник, привстав на цыпочки, чтобы лучше видеть, заглянул в журнал из-за спины человека в штатском. Некоторое время, шевеля толстыми губами, полковник глядел на страницы журнала, но тонкогубый, заметив его, захлопнул журнал. Стрелкову вдруг захотелось узнать, что же в конце концов происходит и он, легко прошмыгнув мимо мента, стоявшего в оцеплении, приблизился к заинтересовавшей его парочке.

– Это может пригодиться нашим следователям, – сказал полковник с легким кавказским акцентом, тыча коротким и толстым как сарделька пальцем в журнал.