И вся федеральная конница   ::   Уланов Андрей Андреевич

1863, пригород Парижа, Гарри и Салли



«Я появился как раз в нужном месте и в нужное время», — довольно констатировал Гарри. Добиться этого было не так-то просто — зато теперь ему, по сути, оставалось лишь наслаждаться зрелищем, ни о чем особо не беспокоясь.

«Париж стоит мессы», — заявил как-то раз один король. Или ему заявили — этого Гарри в точности припомнить не мог. Но как бы оно ни было — Гарри был категорически не согласен с Генрихом Наваррским. Париж не стоил мессы… точно-точно, этот никчемный городишко, по мнению Гарри, и пяти центов не стоил.

Мнение Салли на сей счет было несколько иное. Впрочем, он всегда был дальновиднее — и эта встреча исключением не стала. Высокий и худощавый уроженец Кентукки — без особого труда, как шутили его приятели, могущий спрятаться за телеграфным столбом, — Гарри был весь, до кончика пера на шляпе, покрыт серой дорожной пылью, которую он с самого утра старательно перемешивал сапогами. А Салли ехал мимо него верхом… следовательно, глядел сверху вниз и вообще имел более широкие возможности по части кругозора.

Ехал Салли верхом на шесте, а деготь и перья составляли не только его одежду, но и все остальное как движимое, так и недвижимое имущество. Прочее было конфисковано добрыми парижанами. Благодаря этому Салли твердо знал, сколько стоит город Париж, штат Огайо, и был весьма сильно настроен взыскать с этого города полную стоимость конфискованного… в десятикратном, а лучше — в тридцатикратном размере. Когда-нибудь. Должны же когда-нибудь и для него наступить лучшие времен… а-а-а, плюх!

— Они ушли?

— Ушли, — подтвердил Гарри.

— Ну и долго ты собрался здесь валяться? — куда более раздраженным тоном осведомился он десятью минутами позже.

— Пока ангел не вострубит! — провозгласили из канавы.

Гарри коротко хрюкнул.

— Думаю, — ехидно сказал он, — лежа в этой канаве, ты дождешься разве что армейского вербовщика.

— Тоже неплохо, — отозвался Салли. — Мой кошелек нуждается в пополнении, а сто монет…

— Твой кошелек нуждается в появлении! — перебил его Гарри. — А деньги военных… сколько раз ты уже «поступал» так под федеральные знамена? Восемнадцать?

Салли задумался.

— Семнадцать, — после минутной паузы произнес он. — Ну да, семнадцать. Ту историю в Коннектикуте я не считаю, сам знаешь почему. Собственно, в США трудно найти штат, в котором город Париж отсутствует хотя бы в одном экземпляре.

— В любом случае, — заметил Гарри, — в твоем нынешнем виде ты годишься разве что для Хиггинсона [1] .

— Намекаешь на мой прискорбный вид?! Нет, чтобы протянуть руку помощи другу…

— Руку я тебе не протяну, — усмехнулся Гарри. — Обойдешься и веткой.

— Брезгуешь…

— Руки — мой рабочий инструмент.

— Рукава твой рабочий инструмент! Вернее, то, что в них запрятано.

Упрек был не совсем своевременен. Во-первых, потому, что хитроумный механизм, доставляющий в ладонь хозяина либо карты, либо крохотный, но вполне убойный пистолетик от Генри Дерринджера — ведь никогда не знаешь заранее, какой туз тебе пригодится! — сейчас мирно лежал в мешке. Во-вторых, тонкие пальцы Гарри сами по себе могли сотворить с колодой чудеса и посильнее.

— Брезгуешь…

— Именно. И нечего поджимать губы, толстяк. В эту канаву…

— В эту юдоль земную столкнули меня происки Врага Рода Человеческого! — вскричал Салли… падая обратно в канаву.

— Патетика — так это называется, верно? — Шулер снова хрюкнул. — Меньше размахивай руками, приятель. И не вали на рогатых бедолаг то, в чем виновата исключительно твоя собственная жадность.

— Я?! — Оскорбленной невинности в голосе Салли с лихвой хватило бы на дюжину монашек — и еще б осталось на Вирджинские острова.

— Ну ведь не меня жители этого городишки захотели покатать на шесте.