Как привыкнуть к Рождеству   ::   Шахов Андрей

Ее - умницу, красавицу - так любили, что от многих обязанностей освобождали и прощали даже то, за что старшую наказывали с предельной строгостью.

Илга молча дотянула до семнадцати и уехала. Она так надеялась, что больше не придется соревноваться с сестрой за любовь окружающих...

- Кстати, тетя Илга, - спохватился Павел. - Вы ведь католичка?

- Да! - с гордостью кивнула та.

- Стало быть, ваше присутствие за сегодняшним праздничным столом вполне логично. Но вы-то, мам и дядя Юра, люди, вроде, православные. А ваше Рождество на январь приходится.

- Нашел православных, - махнула Зинаида Антоновна.

Юрий Антонович, глядя мимо племянника, сказал:

- Хоть мы и православные, все ж должны и местные обычаи уважать.

- Интегрироваться, значит, - с ухмылкой закивал племянник.

Зинаида Антоновна насмешливо глянула на брата.

- Сказал бы проще: красные дни в эстонском календаре на январь не выпадают!

Юрий Антонович посерел, сделал две быстрые, жадные затяжки и нервно вдавил окурок в пепельницу. Пальцы его покрылись пеплом, он схватил со стола салфетку и принялся лихорадочно вытирать испачканную руку.

Павел тоскливо глянул на него и уставился в черноту за окном. Дядю он не любил с малых лет. Павла раздражал солдафонский, скабрезный и, в общем-то, убогий юмор Юрия Антоновича, его нарочито грубый хохот. Он не понимал, как может мужик обожать бабские сплетни, да еще и быть их переносчиком. А больше всего он ненавидел, когда этот неудачник начинал поучать...

Паше не было и двенадцати, когда родители вдруг развелись. На самом деле совсем не вдруг, но мальчик до последнего момента ничего подобного и представить не мог. Папа оставил ему и маме оплаченную только наполовину кооперативную панельную "двухкамерку", забрал почти половину накопленных за пятнадцать лет денег и уехал со своей молодой любовью куда-то на Север. Несколько раз присылал кое-какие деньги, приезжал - водил сына в кино и детское кафе. Потом все реже напоминал о своем существовании, а как страна распалась на отдельные "составляющие", словно в воду канул. Павла этим, надо признать, не очень огорчив.

Юрий Антонович после развода сестры взялся заменить племяннику отца. Чуть ли не при каждой встрече учил уму-разуму: слушайся маму, учись как следует, не пей, не кури, расти образцовым совком; да здравствует великий и могучий Советский Союз: "Эх, и дали мы китайцам на Даманском!" Пашка, пока был мал и наивен, откровенно злился на занудного дядьку и насуплено спрашивал: "А почему вы курите и пьете, если это так плохо? Почему сами стали всего-то трактористом и не выучили ни одного иностранного языка, даже эстонский?" Тогда уже нервничал Юрий Антонович и говорил сестре: "В отца он у тебя - такой же вырастет мерзавец!" Зинаида Антоновна после этих разговоров всегда плакала и просила брата оставить Павлика в покое. Но тот не унимался.

А Павел взрослел, умнел и диву давался, как много мнит о себе иная посредственность. Юрий Антонович ко всем лез со своими советами, поучал, как надо жить, строить отношения в семье. Между тем, абсолютно не разбираясь в людях, женился в первый раз - еще на Целине - настолько неудачно, что вынужден был бежать от жены сначала на Кавказ, а потом - в Таллинн. Правда, в чем суть дела, он никому толком не рассказывал... Жизнь Юрия Антоновича ничему не научила, и он повторил ошибку. Браком с Илгой Дайнисовной он явно тяготился и не бросился в бега, возможно, только из-за возраста. А может, понял, что с его данными лучшую партию все равно не сыскать.

Юрий Антонович совсем не умел анализировать и, например, пройдя через многие "прелести" советского строя, все равно до старости считал, что живет в самой замечательной стране: "...