Эла   ::   Грешнов Михаил

Она перебирала его волосы, гладила по лицу:

- Усни...

Ее руки были как у ребенка, ее ласка как успокаивающая ласка матери.

- Спи.

Прикосновение рук убаюкивало. Виктор впал в забытье.

Вдруг он услышал пение. Оно было близко-близко и далеко - как бывает во сне, было рядом и в нем самом.

Усни, любимый...

По тембру Виктор узнал, что поет Эла. Удивился, хотел подняться. Но теплота в теле, истома не дали ему пробуждения.

Усни, любимый...

Мы улетим с тобой к звездам.

Будем жить, создавать музыку,

И лучи звезд будут нам струнами.

Сквозь сон Виктор чувствовал, как что-то меняется близ него, исчезает; голова его клонится ниже, коснулась травы.

Но голос Элы звучал:

Усни.

Я твоя любовь, твоя песня.

Нет Ничего лучше, как быть вдвоем:

Пусть сплетаются руки, сливаются губы,

Мы вместе, мы любовь.

Мы полет.

Мы вечность.

В то же время Виктор чувствовал, как от него уходит тепло, а вокруг образуется пустота.

Спи, любимый.

Мы улетим с тобой к звездам...

Очнулся он внезапно. От тишины. Он лежал на траве. Элы рядом не было.

- Эла! - позвал он.

Никто не откликнулся.

- Эла!.. - Виктор вскочил на ноги. - Эла!

Тишина. Вдали шла гроза, но так далеко, что грома не было слышно. Сверкали зарницы.

- Эла!..

Площадь была пуста. Темные здания молчали.

- Где ты, Эла?

Молчание.

- Эла-а!..

Виктор метнулся в одну сторону, в другую, обежал площадь по кругу. Нигде никого.

- Эла, откликнись! - кричал он.

Побежал вдоль по улице. Вернулся на площадь.

- Эла! - забарабанил руками в стену ближайшего дома. Упругая стена не ответила.

Виктор бросался от одного здания к другому, стучал, умолял:

- Верните!

Опять побежал по улице.

- Верните!..

Было тихо и глухо. Начинался рассвет.

На площади, там, где они сидели с Элой в начале ночи, Виктор нашел травяные сандалии и понял все.

Это была Ночь Посвящения. Девушка превратилась в песню:

Будем жить, создавать музыку,

И лучи звезд будут нам струнами...

Разве могло быть по-другому в этом странном и чужом мире? Эла - она была кокон, как эти непонятные башни. Теперь она стала собой - песней. Разве могло быть иначе?

Разум, однако, не хотел мириться с этой простой очевидной истиной. Виктор все еще звал:

- Эла...

Сандалии он не взял. Зачем? Еще раз обошел площадь, прошел по улице. Остановился в конце. Попрощался с городом.

Поднялся на холмы и еще раз оглянулся на город.

Непростой город, в нем жила музыка.

Поднялся на корабль, задраил за собой дверь. Поставил ракету на вертикаль. Положил руки на рычаги управления.

- Я твоя любовь, твоя песня... - услышал он.

- Ты здесь? - спросил он, задерживая руки на рычагах.

- Здесь. И останусь здесь.

- Эла...

- Да, любимый. Иначе нельзя.

Второй раз в это утро Виктор понял: иначе нельзя.

- Прощай, - сказал он.

- Прощай, - ответила Песня.

- Сколько ты будешь со мной? - спросил Виктор.

- Всегда. Я песня, я музыка твоей души, ты унесешь меня с собой.

Виктор запустил моторы и еще раз сказал:

- Летим.

- Мы любовь. Мы полет - вечность...

Корабль оторвался от почвы и пошел ввысь.