Каменное сердце   ::   Говард Роберт

---------------------------------------------

Роберт Говард

Каменное сердце

* * *



То, о чем я хочу вам рассказать, не бред больного воображения. Я не сумасшедший. Все в моем рассказе основано на истинном знании, на памяти моего древнего народа. Ведь эта память — все, что осталось мне от моих предков, порабощенных, но не покоренных.

Сейчас я нахожусь в своем уютном офисе на пятнадцатом этаже. Внизу шумят и грохочут машины, порождения безумной технологической цивилизации белых людей.

Из окна я вижу только кусок неба между громадами небоскребов. Если же посмотреть вниз — видны лишь серые асфальтовые полосы, по которым змеятся потоки автомобилей и пешеходов.

Это так не похоже на бескрайние просторы прерий, где неслышимая поступь колышет сухую траву. Здесь нет бесконечного одиночества степи.

Ничто не порождает видений и пророческих снов.

Все в этом мире, вся его механическая мощь направлена на низведение людей до уровня бездушных автоматов.

Посреди пустыни из стали и бетона память воскрешает мои прежние воплощения — Каменное Сердце, Сдиратель Скальпов, Мститель, Скачущий с Грозой.

Внешне я не похож на индейца. Я держусь так же легко и непринужденно в безукоризненно сшитом деловом костюме, как и отец мой в пончо, набедренной повязке и головном уборе из перьев. По-английски я говорю с легким техасским акцентом. Также владею французским, немецким и испанским. Я закончил колледж, преуспел в бизнесе, я светский человек. Я стал белым, но...

Память, унаследованная от предков, не оставляет ничего смутного в моих прежних воплощениях. Мою жизнь Каменного Сердца я помню так же, как свою нынешнюю, в качестве Джона Гарфилда. Пустыня из бетона и стали, раскинувшаяся за окном офиса, порой кажется мне не реальнее утреннего тумана на берегах Красной реки. Память ведет меня все дальше в прошлое. Вот дом, в котором я родился, в окружении темных гор Уичито. На опаленной, колышущейся под ветром траве пасется худой скот. Вот на фоне ослепительно синего неба высокий силуэт дома Куано Паркера.

Я всматриваюсь глубже. Больше нет высокого дома. По бесконечной коричневой прерии, по сухой траве, мимо индейских типи, словно ураган летит смуглый обнаженный воин.

И, хотя я не умею делать того, что присуще моему народу, — носить боевую раскраску, орудовать копьем, владеть луком, и хотя мои учителя гордились моими успехами и считали меня белым не только внешне, но и в душе, — во мне росла неудовлетворенность. Меня тянуло к чему-то, что появлялось в моих снах, пробуждая во мне инстинкты и память моего народа. По моему лицу нельзя было понять одолевающее меня беспокойство, ведь индейцы всегда скрывают свои чувства от чужих глаз. Но тягостное ощущение неприкаянности с возрастом возрастало. Сны становились все более яркими и живыми. Они стали влиять на мою реальную жизнь, ставя под угрозу мой статус цивилизованного человека. И всегда в этих снах присутствовал бронзовый всадник в развевающемся уборе из перьев. Он мчался на фоне грозы и огня.

И во мне порой просыпалось необъяснимое бешенство, дремучая тяга к насилию, к крови. Я стал бояться, что однажды ночью меня захлестнет эта темная, идущая из глубин подсознания жажда, и я пойду убивать, жестоко и беспричинно.

Будучи цивилизованным (во всяком случае внешне) человеком, я как мог сопротивлялся этим диким порывам, пытаясь найти удовлетворение в футболе, боксе, борьбе. Но это не помогало, меня все больше тянуло к чему-то, мне самому не понятному. Наконец я был вынужден просить помощи. Понимая, что белый врач или психотерапевт мне не поможет, я обратился к старому шаману по имени Орлиное Перо, которого отыскал в том округе, где родился.