Кинслер пикирует   ::   Чернобровкин Александр

Для избранных. И уж в любом случае лучше страшный конец, чем бесконечный страх. Поэтому я медленно пошел по бурой выжженной земле в сторону холмов - обычный маршрут прогулки. Дойти до ближайшего холма, выкурить на его вершине сигарету и вернуться в модуль - на это уходит столько времени, сколько помещается между невыносимыми жарой и холодом. Странная планета. Жизненный цикл растений на ней длится сутки. Утром, когда земля отогревается и покрывается чем-то вроде росы, появляются зеленые тонкие круглые стебельки. Они стремительно высовываются из бурой грязи, на кончике стебля набрякает похожий на каплю бутон. С наступлением жары бутон клонится к земле и лопается, разбрасывая семена. К вечеру стебли уже лежат на земле, переплетясь между собой и прикрыв семена. Ночной холод превращает их в труху, которая идет на удобрения для следующего поколения. И в пищу фаготексам. Я взошел на вершину холма, остановился. Фаготекс замер рядом. Если он до сих пор не сожрал меня, значит уже не тронет. Поэтому я позволил себе закурить сигарету и немного поиздеваться над новым приятелем - выпустил в него струю дыма. Откуда-то из середины фаготекса высунулась тонкая лапа и заколыхалась в струе, как шелковая ленточка, а затем приблизилась почти вплотную к сигарете/Не долго думая, я сунул в лапу зажженым кончиком. Сигарета исчезла в лапе, вынырнула зажженным концом наружу. Видно было, как через нее втягивается воздух. Затяжка была короткой и мощной, через пару секунд от сигареты остался красный стерженек, быстро покрывающийся пеплом. Стерженек, так и не успев превратиться в пепел, исчез в лапе, а лапа всунулась в раздувшееся раза в полтора тело, в глубине которого раздалось тихое, довольное урчание. Я закурил вторую сигарету. История повторилась. То же было и с третьей. Двадцатую я решил выкурить сам, а взамен погрел зажигалкой шип. Это удовольствие больше нравилось фаготексу. Он уже не требовал сигарету, а вертел шип на огне, поворачивая по часовой стрелке, чтобы досталось всем граням, причем, вопреки моему ожиданию, лапа не скручивалась жгутом, оставалась гладкой. Назад я возвращался бегом и, проклиная фаготекса, представлял в какую аккуратную сосульку превращусь, если не успею добраться до модуля. Фаготекс бежал следом и помогал мне подниматься, когда я падал. Пластмассовая ручка двери модуля обожгла мне руку, прилйпнув лейкопластырем к коже, и если бы не помощь фаготекса, втолкнувшего меня в помещение и закрывшего дверь, так бы я и стал вечным жителем системы Оукон. Но я спасся и обрел друга. Я выходил на прогулку, щелкая зажигалкой или звал "Тук!", и сразу же появлялся фаготекс. Иногда он прибегал на двух лапах, иногда приползал, похожий на увешанную костяными бляшками змею, иногда вылазил из-под земли, а иногда планировал с неба, похожий на обоюдовыпуклую коричневую линзу. Я так и не нашел у него ничего напоминающего глаза, нос и уши, но слышал, видел и чуял фаготекс поразительно. Видимо, раньше флора и фауна на планете были более разнообразными, потом климат резко изменился, поразительные способности помогли фаготексам выжить. Мы с фаготексом, получившем имя Тук, выработали систему сигналов, я обучил его многому, в частности, не жрать все подряд и внимательнно слушать мои разглагольствования на житейские темы, в результате чего у меня появился отличный товарищ по камере. И когда по окончанию срока я садился в корабль, Тук полез следом, несмотря на сопротивление надзирателей. Пришлось им уступить, потому что фаготекс грозно заурчал и все пластинки собрались в той части тела, что была обращена к людям. А я стал знаменитостью - первым человеком, приручившем фаготекса, и за это на следующем суде получил вместо третьего яруса "Карусели" второй.