Кон   ::   Дяченко Марина

- Мы же договаривались, Оля, - мягко сказал Дрозд. - Ты же все заранее знала, нет?

Пышные вьющиеся пряди по обе стороны лица делали Олю похожей на кокер-спаниеля. А большие отчаянные глаза только усиливали это сходство.

- Иди-иди, - сквозь зубы пробормотал Тимур, давя в себе невольное сочувствие. - Неудачница.

Волоча по ступенькам сумку, Оля кинулась вверх. Хлопнула, закрываясь, дверь.

- Так, - сказал Тимур. - Я это предвидел, конечно...

Ничего он не предвидел, но терять лицо нельзя было. Вита поднялась:

- Погоди... Я ее догоню.

И побежала вслед за Олей; дверь хлопнула снова.

- Мужики, а может, черт с ним? - хрипло спросил Борис. - В самом деле...

- Ты туда же? - резко обернулся Тимур. - Скатертью дорога!

- Да нет, - Борис смутился.

- Не дергайся, Тим, - негромко сказал Дрозд. - Это естественно. Мы не ждали, что ты вот так прямо и заявишься к Кону... А ты пошел и сделал. Первая реакция - бурная. Мне самому не по себе.

И сделалось тихо. Они, четверо мужчин, сидели в большом и холодном зале Народного клуба, где на спинках твердых, покрытых растрескавшимся лаком кресел были в изобилии выцарапаны ругательства и непристойные картинки. Они сидели перед сценой, плоской, как блин, годной на то лишь, чтобы высаживать по праздникам президиум.

Они были еще очень молоды. Кириллу и Борису было по двадцать два года, Тимуру - двадцать пять, и только Дрозду - двадцать девять. И еще много лет им предстояло мыкаться по таким вот жалким подмосткам, играть спектакли для полупустого зала - в ожидании, пока наконец судьба не преподнесет подарок в виде места в более-менее приличном театре...

- Там такие классные гримерки, - сказал Тимур неожиданно для себя.

- Да? - заинтересовался Кирилл. - Сцену тамошнюю все мы видели... А гримерки - тоже?

- Я бы там жил, - признался Тимур. - Я бы там поселился, ей-богу.

- Страшно было к Кону идти? - небрежно спросил Дрозд.

- Сначала да, - честно признался Тимур. - Но потом... как-то сам собой проходит страх. Может быть, я ему понравился или он маму вспомнил, но у меня почему-то такое классное предчувствие...

Тимур помолчал. Сказал совсем другим тоном:

- Ребята, мы сейчас всем поперек глотки. Все, чьи спектакли идут на Коне, на нас навалятся единым фронтом, имейте в виду...

- Ясное дело, - задумчиво сказал Дрозд - Тима, надо как-то девчонок оградить. Нам с Кирюхой и Борькой все это до лампочки, а вот Оленька истеричка у нас...

Хлопнула дверь. Вернулась Вита. Сияющая, несмотря на длинную царапину поперек щеки.

- Значит, так. - Вита уселась на край сцены с видом победительницы. Олька работать будет, она у нас самая талантливая, самая хорошая, просто гениальная... И спектакль у нас гениальный. И, Тима, если у тебя есть сигареты в сумке, угости меня, пожалуйста, я заслужила.

Тимур вытащил непочатую пачку "Золотого овна", бросил Вите над головой Дрозда; девушка лихо поймала сигареты. Благодарно цокнула языком.

- Все тебе, - сказал Тимур. - Ты действительно заслужила. Только не кури, ради бога, в зале - мне еще проблем с пожарником недостает...

Вита обворожительно улыбнулась, и Тимур подумал, что девку ждет блестящее будущее. Пусть только режиссеры увидят ее на Коне! Пусть увидят, на что она способна!

- Когда станешь примадонной, угостишь и меня, - сказал неожиданно севшим голосом.

- Ты же не куришь, - прыснула Вита.

- Конфетой угостишь... Все. Хватит трепаться. На сцену.

***

- Тим...

Он обернулся, но увидел сперва только огонек сигареты. Огонек похож был на красную аварийную лампочку.

- Привет, Тимка...

Тогда Тимур узнал этого человека - по голосу.

- Добрый вечер, - отозвался сдержанно.

- Что так сухо? - мужчина вошел в круг света под фонарем.

У него было выразительное моложавое лицо; на кончике чуть крючковатого носа кокетливо сидели крошечные очки в модной оправе.