Кон   ::   Дяченко Марина

- Ты что-то хотел мне сказать? - спросил Тимур.

Собеседник откинул со лба красивую седую прядь:

- Собственно, да... Хотел.

- Так вот: я не стану тебя слушать, Дегтярев. Кон выразил пожелание увидеть мой... наш с ребятами спектакль в субботу восемнадцатого. Приходи, если хочешь. Если сможешь достать билет.

- Мальчик вырос, - Дегтярев усмехнулся.

- Давно. Ты только сейчас заметил?

- Я боюсь за тебя, - жестко сказал Дегтярев. - Ты отвечаешь за жизнь и здоровье твоих актеров... Ты их подставляешь, кладешь на плаху. Тебе ведь ничего не будет, только позор, а от этого не умирают. А знаешь, что такое депрессия после провала на Коне? Ни черта ты не знаешь.

- Провала не будет. Я понимаю, тебе очень хотелось бы, но провала не будет...

- Будет провал! Будет! Ты же неуч, Тима. Тебя ничему так и не научили за пять лет в институте... Я же видел твои курсовые работы. Это дилетантизм, Тима. Кон такого не потерпит никогда. Я немножко знаю его вкусы...

- Пошел к черту! - сказал Тимур и захлопнул перед носом Дегтярева тяжелую дверь подъезда.

***

- Мама?

Мать сидела за кухонным столом. Перед ней стояла тарелка с полуплиткой шоколада и пустая на три четверти бутылка коньяка.

- Мама?! -Тимур в ужасе остановился в дверях.

- Беседовал с отцом? - спросила мать, не оборачиваясь.

- Да, - сказал Тимур упавшим голосом. - То есть нет... Не о чем нам беседовать... Я его к черту послал, если честно...

- Ну и правильно, - сказала мать, опуская голову на сплетенные пальцы. - Я его тоже послала... когда-то... только не к черту, а подальше... - она хохотнула. - Тима... когда я шла первый раз на Кон, я, дура, тоже ничего не боялась. Молодая была, моложе тебя... Помню, как мы вышли на поклон, а самого спектакля - не помню. Помню, стою на краю сцены, мокрая, горячая, в пудре... Зал - как море... С ума посходили, орут "браво", чуть с балконов не падают... - Она торопливо плеснула из бутылки в рюмку, отхлебнула коньяк, как воду. Поморщилась, улыбнулась: - Да... Это было такое счастье... И сто спектаклей - счастье, жизнь... И сто двадцать... И сто пятьдесят... Одну роль я почти семнадцать лет играла, Тимочка. Мне другие роли предлагали - не бралась, думала, не стоит, вот отыграю свой "Шторм"... А когда "Шторм" сошел с Кона... мне уже было за сорок, а я играла восемнадцатилетнюю... "Шторм" выдержал сто пятьдесят семь представлений! Я поняла, что больше никогда и ничего не сыграю. Не могу ничего играть после моей гениальности на Коне... Обо мне так и говорили - "гениальная Тимьянова"... А я не знаю, была ли я хорошей актрисой или Кон сделал меня... сделал меня такой, потому что ему понравился спектакль. Возможно, именно Кон... и убил во мне актрису. Это как наркотик -к нему пристрастишься... и пустота. Я могла бы играть по сей день... Я могла бы работать, Тима! Кон... Я так его любила. Я его обожала, это чудовище. Лучше бы тебе держаться от него подальше... Но ты не хочешь синицу в руках. Ты не хочешь годами ставить детские утренники...

- Не в том дело, мама...

- Я знаю, в чем дело, - сказала мать раздраженно. И тут же попросила почти шепотом: - Тима... Обещай, что ты хоть мне-то спектакль покажешь. Прежде чем тащить его на Кон... Обещай, а?

Женщина стирает белье в ледяной воде. Всхлипывает, стискивает зубы - и стирает снова, трет о железную гофрированную доску, вода в тазу берется льдом, женщина ранит руки - но продолжает стирать... В ремарке нет никакой стирки, нет мороза, нет грубого фартука прачки. Согласно пьесе героиня сейчас скучает на даче, сидит в беседке, разговаривает с гостем под далекое пение граммофона...

- Молодец, Оля. Умница. Кир, не подходи так близко. Держи дистанцию во всех отношениях... Да, молодец!

Репетиция шла своим чередом; Тимур сидел в зале, в пустынном царстве скрипучих кресел, и ему казалось, что он видит исходящую от ребят энергию.