Королева и ее слуги (Летописи святых земель - 1)   ::   Копылова Полина

Через секунду засмеялась:

- Ой, а я даже и не спросила, как тебя зовут, - так все скоро у нас вышло.

- Мое имя тебе знать ни к чему, Лийф... И я его не люблю. Зови меня Арвик-Олень, если хочешь. Так красивее.

- Олень-олешка... Нет, ты и правда странный. У тебя, поди, есть невеста?

- Я женат.

- А чего к нам ходишь? Разлюбил жену?

- Нет. Она меня разлюбила. Она старше меня и была вдовой, когда я ее взял в жены. Сначала любила... Нет, она меня никогда не любила. Она вообще никого не любит.

Тут Лийф увидела его глаза - темно-серые, такие иногда у котят бывают, большие, с отливом, и, хотя голос подрагивал, - сухие.

- Может статься. Может, ты не знаешь, как ее ублажить? Вдовушки привередливы. Не бойся спросить. Арвик засмеялся:

- Не в том дело, Лийф.

- У вас есть дети?

- Двое. Она их тоже не любит. Мне кажется, у нее есть любовники. Кажется, это Энвикко Алли, то есть я почти уверен. Но я с ним дружу, потому что она и его не любит.

- Заведи себе сам любовницу. Хоть меня.

- Нет. У всех мужчин, с кем она близка, есть женщины в городе. Она сама их сводит. А с ее камеристкой уж точно все спят. Я это видел. Она не прячется. У Алли тоже есть в городе любовница, кажется, ее зовут Зарэ, но он ее содержит на подачки моей жены. Тоже просто так, без любви. Как все это скверно, а, Лийф? И даже слово сказать не с кем. Вот тебе почему-то первой рассказал все это.

- Прости, Арвик, но твоя жена, должно быть, недобрая женщина.

- Она просто не умеет любить. Если бы ее кто надоумил.

- Любви не научишь. Она действительно дурная и недобрая женщина.

- Быть может. Порой мне хочется, чтобы она заболела, стала беспомощной, подурнела, чтобы хоть порчу на нее наслали, но только чтобы была моя. Я бы ей доказал, кто ее любит...

- А она красивая?

- Красивая. Но не такая, как ты... По-другому. Тонкая очень. Да... Она низкого рода.

- Не дворянка?

Арвик промолчал со вздохом. Лийф отстала. Ей по большому счету было все равно, и потому дальнейшую беседу она заменила ласками. Отдышавшись, спросила:

- А я тебе понравилась?

- Да, Лийф...

- Хочешь, ты станешь моим дружком?

- Это как?

- Ну, будешь ко мне иногда приходить и дарить подарки, назовешься моим дружком среди девушек на нашей улице, все тебя здесь будут знать и будешь иметь меня вперед других. Мы будем вместе веселиться на праздниках. Хоть на этот Новый год можно снять где-нибудь дом, позвать музыкантов. Славно бы повеселились. А когда я тебе надоем, ты мне просто об этом скажешь, и мы разбежимся. Может быть, твоя жена от этого все-таки начнет ревновать и ты с ней помиришься?

- Это вряд ли. - Гость помолчал и залихватски-горько добавил: - Ты не послала бы за вином, а, подружка? У меня муторно на душе и пересохло в горле. А мне еще полночи говорить тебе ласковые слова, и, как известно, Бог троицу любит.

Лийф засмеялась, вскинув пухлый подбородок:

- Будь по-твоему, дружок.

Где-то по соседству под крышами люди досматривали последние сны. Во дворах уже отряхивали дрему петухи.

Залы "Веселой обители" застилал тяжкий желтый туман, тени выползали из углов, шатались под потолком, наливаясь мраком, причудливые и бесстыдные фигуры проскальзывали в этом мельтешений. Комнат как будто уже не хватало - веселье перетекло в залу. Гости, словно осоловевшие мухи, прилипали к стенкам, ползали вниз и вверх по лестницам, хватаясь за женщин, толкая друг друга. Перекрикивались, отпуская смачные непристойности, хохотали, по-звериному скалясь, пихаясь под ребра локтями, кривляясь и бахвалясь. Кто-то обхватил за шеи двух полуголых женщин, поочередно их целуя. Кто-то, совершенно нагой, с головой забрался девице под юбку, а она визгливо и пьяно смеялась, пуская пузыри. Какой-то шутник нацепил алое женское платье, кобенился, выставляя волосатую грудь, разгуливал по галереям, наподобие проститутки привязываясь к гостям.