Крест и король   ::   Гаррисон Гарри

К самому берегу вышли только три человека, все высокие и могучие, мужчины в расцвете сил, три оставшихся в живых сына Рагнара Волосатой Штанины: седой Убби, похититель женщин; рыжебородый Хальвдан, заядлый борец и воин, фанатически преданный воинским обычаям и кодексу чести. Впереди них стоял Сигурд Змеиный Глаз, прозванный так, потому что белки окружали самые зрачки его глаз, словно у змеи, человек, который вознамерился стать королем всех земель Севера.

Все лица были обращены на восток, высматривая, не покажется ли из-за горизонта краешек солнечного диска. В месяце, который христиане называют мартом, здесь, в Дании, по большей части бывают видны только облака. Сегодня же, как доброе предзнаменование, небо было чистым, не считая легкой дымки у края, уже подернувшейся розовым из-за невидимого пока солнца. Среди ожидающих поднялся легкий гул, когда вперед вышли толкователи примет, команда ссутулившихся стариков, сжимающих свои священные торбы, свои ножи и мостолыги, свои бараньи лопатки, принадлежности для предсказаний. Сигурд смотрел на них холодно. Они были нужны воинам. Но он не боялся дурных предзнаменований, жалких гаданий. Прорицатели, которые вещали недоброе, так же легко могли оказаться на жертвенном камне, как и все прочие.

В мертвом торжественном молчании распростертый на бревне человек обрел голос. Пригвожденный и связанный, он не мог пошевелиться. Он вывернул голову назад и заговорил придушенным голосом, обращаясь к среднему из троих людей на берегу.

— Что ты делаешь, Сигурд? Я не ваш враг. Я не христианин и не человек Пути. Я датчанин и свободнорожденный, как и ты сам. Какое ты имеешь право отнимать у меня жизнь?

Его последние слова потонули в гуле толпы. Полоска света появилась на востоке, солнце вставало над почти плоским горизонтом Сьяелланда, самого восточного из датских островов. Змеиный Глаз повернулся, сорвал с себя плащ и махнул людям наверху, в доме.

Тотчас же заскрипели тали, и пятьдесят человек, лучшие из лучших в армии сыновей Рагнара, дружно крякнув, навалились всем своим весом на канаты, прикрепленные к уключинам. Из строения показалась драконова голова флагманского корабля Змеиного Глаза, самого «Frani Ormr», то есть «Сияющего Червя». Вытянутые с плоскости на приготовленные для них смазанные салом катки десять тонн веса на пятидесятифутовом киле, сделанном из самого прочного дуба во всей Дании.

Корабль достиг верхушки слипа. Распятый вытянул голову вбок, чтобы видеть свою судьбу, надвигающуюся на него сверху, и крепко сжал рот, чтобы сдержать рвущийся изнутри крик. Только одного он мог лишить своих мучителей — не дать им доброго предзнаменования для похода — страха, отчаяния и воплей жертвы.

Воины разом налегли на канаты, нос клюнул, и корабль заскользил вниз, тяжело ударяя по каждому очередному бревну. Когда он накатился на приговоренного, зависнув над ним крутым форштевнем, тот закричал снова, вкладывая в свой крик презрительный вызов:

— Какое ты имеешь право, Сигурд? Что сделало тебя королем?

Киль ударил его точно в поясницу, проехал по нему и размозжил своей ужасающей тяжестью. Невольно его легкие выдавили предсмертный стон, превратившийся в крик, когда боль превзошла все мыслимые пределы. Когда корабль пошел над жертвой — а катальщики теперь притормаживали его — бревно с распятым провернулось. Кровь из растерзанного сердца и легких струей брызнула под давлением массивного киля.

Она выплеснулась и наверх, на развал бортов. Прорицатели, которые внимательно следили, пригнувшись как можно ниже, чтобы не пропустить ни одной детали, кричали и в восторге закатывали рукава:

— Кровь! Кровь на бортах для морского владыки!

— И крик! Предсмертный крик для предводителя воинов!

Корабль с плеском вошел в тихие воды Бретраборгского фьорда.