Лестница на крышу небоскреба   ::   Легостаев Андрей

Черт, жалко звука нет… А я-то какой был во втором классе…

Когда же выбрать-то? Да-а, разбросало нас всех… Видимся редко, да и то только те, кто в нашем районе живет. Про многих после школы и не знаю ничего.

Вон Ромка Глотов, весельчак и хулиган, классный любимец. Сейчас спился вконец, жена бросила, сам нигде не работает… Может его…

Сволочи они, однако, эти… из Института Времени! Жил не тужил… Печатаю вот себе тихо-мирно, детей ращу, работаю честно… Не заслужил я такого наказания — выбирать! А вот если надо? Да кому надо-то? Да ведь тебе же и надо! И детям твоим, и всем! Не забыл — война же будет, а тогда… Ну выживу я, напишу мемуары… Нет! Даже думать об этом не хочу!

— Вы уверены, что если это сделаете, то войны не будет? — спросил Сергей хриплым голосом.

— Абсолютно, — уверенно ответил Рэм, наблюдавший за ним, а не за экраном. — Этим удастся избежать войны, и самого культа личности, унесшего тысячи невинных жизней. В том числе вашу дочь и жену. Так написано в ваших воспоминаниях.

Сергей сжал зубы. Что ж, надо выбирать. Он смотрел на экран и уже знал, каков его выбор, но сам себе еще боялся в этом признаться. Он откусил шоколадку, Черт, еще зуб ноет…

Во-о, громила! Фимка Шехнтов… Второклассник. а ростом с шестиклассника. Мы его «Жердью» звали. Хороший парень. Не повезло ему, попал под машину в седьмом классе, а теперь инвалид безногий… мучается… Стоп! Может его?

Все равно у него не жизнь… А так устроят ему несчастный случай, быстро и без мучений. А с другой стороны, откуда я знаю, чем он живет. Если б жизнь ему невмоготу стала — сам бы в петлю залез…

Интересно, как это будет выглядеть сейчас? Вот выберу я, к примеру… К примеру, — я сказал! Предположим только… Ну, вот хотя бы Марину Коновалову… Во красавица, моя тайная любовь аж до восьмого класса… Как это будет? Любиться, она допустим, в данный момент с кем-либо, а я скажу этому Рэму, что ее выбрал. Ее не станет, а партнер с другой будет… как будто ничего и не произошло… А Юрка Хамазов станет другим… Так, наверное и я другим стану… Не будет этой старенькой машинки, да и жена у меня, может другая будет. Ведь никто не знает, как это на меня подействует…

может и никак, а может…

Сергей сидел на своем рабочем стуле, упершись локтями в стол, и не отрываясь смотрел на экран. Дети сменялись один за другим, Сергей нервно курил, и взгляд его постепенно становился стеклянным, неживым.

Рэм внимательно наблюдал за ним. Еще совсем юное лицо его выражало крайнее любопытство.

А вот и сам « виновник торжества». С бабушкой и огромным букетом гладиолусов… Бабушка его аж до пятого класса в школу и из школы водила, пока не умерла… Знать бы, что он такой гадиной станет… Никогда бы не подумал… Плохого он никому ни разу не сделал. Вот списывать, правда, не давал — это точно. Да над чужими двойками смеялся… Эх, знать бы тогда, что он такой… А что толку? Ну чтобы я сделал? Эх, что рассуждать! Надо давать ответ. Рассвет уже скоро, заканчивать всю эту бодягу, да может напоследок выспаться удастся…

Сергей курил не переставая. Сигарета кончалась, он брал следующую. Наконец экран погас. Сергей молчал, Рэм тоже.

— Время на исходе, — прервал тяжелое молчание Рэм. — Я жду ответа…

— Я выбираю… — Сергей еле выдавливал из себя слова. Он окинул взглядом комнату, остановил взгляд на фотографии дочурки, вздохнул и долил остатки коньяка в стопку. Отломил кусочек шоколадки, пару секунд смотрел задумчиво перед собой. Затем решился, залпом выпил и выдохнул: — Я выбираю себя!

Рэм удивлено поднял брови.

— Да себя, черт побери, — почти срываясь на крик выпалил Сергей. — Себя, Сережку Каплина! А теперь убирайся отсюда к чертовой бабушке! Я спать хочу!

Сергей в изнеможении почти упал на стул. Выбор сделан, иначе он поступить не мог, но легче от этого не стало.