Кошки-мышки   ::   Рэнкин Иэн

Сюда вела новая дорога, построенная, чтобы разгрузить движение по городу и вокруг него и облегчить тем, кто живет в пригороде, путь на работу в центр города.

Сегодня вечером дорога пустовала. В тишине на стройке погромыхивала бетономешалка. Человек забрасывал в нее лопатой цемент и вспоминал то далекое время, когда работал строителем. Работа была тяжелая, но честная.

Еще двое стояли над небольшим котлованом и смотрели вниз.

— Подходит, — сказал один.

— Вполне, — согласился другой.

Они вернулись к машине, старому темно-красному «мерседесу».

— У него должна быть какая-то зацепка… Ну, чтобы добыть нам ключи отсюда, все это устроить. Связи, что ли…

— Наше дело не вопросы задавать!

Это произнес самый старший, суровый мужчина с внешностью кальвиниста. Он открыл багажник машины. В багажнике лежало, скрючившись, тело подростка. На бледно-серой коже местами темнели синяки.

— Возись тут с ними… — произнес Кальвинист.

— Да уж, — отозвался другой.

Подняв тело, мужчины аккуратно донесли его до ямы. Оно мягко скользнуло на дно. Одна нога, задравшись вверх, уперлась в глинистую стенку. Сползшая брючина обнажила лодыжку.

— Заливай, — сказал Кальвинист тому, который готовил раствор. — И поехали отсюда. Я голодный как зверь.



Понедельник

За целую четверть века никто не попытался ни отвадить этих чужаков, ни восстановить разрушенное ими.



Ну и начало рабочей недели!

Жилой массив, который он рассматривал через залитое ливнем ветровое стекло, медленно возвращался в то первобытное состояние, в каком пребывал, пока строители не взялись за него много лет назад. Конечно, в шестидесятые годы этот район, как и другие окраины Эдинбурга, казался идеальным местом для строительства нового жилья. Интересно, думал он, неужели проектировщики учатся исключительно на собственных ошибках? Если это так, то, вероятно, и сегодняшние «идеальные» решения обернутся со временем чем-то подобным.

Газоны заросли сорняками, а на асфальтированных детских площадках выставленную при падении коленку или ладошку караулила стеклянная шрапнель. Почти на всех террасах окна были загорожены фанерой, потоки воды из сломанных водосточных труб струились на землю, изгороди утопающих в высокой траве заболоченных палисадников были поломаны, калитки снесены. Он подумал, что в солнечный день здесь, наверное, еще более тоскливо.

И тем не менее в сотне ярдов отсюда какая-то компания начала строительство частных домов. Надпись на щите гласила «ДОМА-ЛЮКС» и обозначала адрес как «МЬЮИР-ВИЛЛИДЖ». Ребус знал, чего стоит эта реклама, но не сомневался, что часть молодежи на нее, возможно, и купится. Интересно, многие ли? Пилмьюир всегда будет Пилмьюиром. То есть помойкой.

Найти нужный ему дом не составило труда. Возле него, по соседству со сгоревшим «фордом-кортиной», стояли две полицейские машины и «скорая помощь». Впрочем, Ребус узнал бы дом и так. Хотя окна в нем были заколочены досками, как и в остальных домах, но дверь была распахнута, открывая темноту внутри. А что, как не присутствие покойника и суеверный страх живых, может заставить распахнуть дверь в такой день?

Увидев, что поставить машину близко к дому не получится, Ребус тихо выругался, открыл дверь, набросил плащ на голову и выскочил под ливень. Что-то выпало у него из кармана на бордюр. Какой-то обрывок бумаги, но Ребус все равно поднял его и сунул на бегу обратно в карман. На разбитой асфальтовой дорожке он поскользнулся на мокрой траве и чуть не упал. Забежав под козырек у входа, он, ожидая, пока его встретят, стряхнул воду с плаща.

Из-за двери, выходящей в холл, высунулась нахмуренная физиономия констебля.

— Инспектор сыскной полиции Ребус, — представился Ребус.

— Проходите сюда, сэр.

— Я подойду через минуту.

Голова убралась, и Ребус оглядел холл.