Локон Медузы   ::   Лавкрафт Говард Филлипс

Меня не покидала уверенность в том, что их брак был плохим делом. Позже между мной и супружеской парой возникли мрачные затаенные чувства. Дени был загипнотизирован щенячьей любовью и начал отдаляться от меня, чувствуя мое отвращение к своей жене. Это происходило в течение нескольких месяцев, и я понимал, что теряю единственного сына — юношу, который являлся центром всех моих мыслей и действий в последние двадцать пять лет. Откровенно признаюсь, мне было очень больно от этого, — а какому отцу не было бы больно? Однако я ничего не мог исправить.

Марселин, казалось, была достаточно хорошей женой в первые месяцы, и наши друзья приняли ее безо всяких сомнений и уклонений. Я, тем не менее, по-прежнему тревожился из-за того, что некоторые из молодых парижских приятелей Дени сообщили своим родственникам, вследствие чего новость о браке широко распространилась. Несмотря на любовь этой женщины к таинственности, их супружество могло долго оставаться скрытым, хотя Дени, только обосновавшись с ней в Береге реки, сугубо конфиденциально написал лишь нескольким самым близким друзьям.

Мое одиночество в своей комнате все усиливалось, что я оправдывал ухудшающимся здоровьем. Как раз в то время начал развиваться мой теперешний спинной неврит, который делал это оправдание весьма убедительным. Дени, казалось, не замечал моих трудностей, не проявлял никакого интереса ко мне, моим привычкам и делам; и мне причиняло страдание созерцание того, насколько бессердечным он стал. У меня появилась бессонница, и ночью я часто ломал голову над тем, что же делало мою невестку столь отталкивающей и даже отвратительной в моих глазах. Несомненно, причина крылась не в ее старых мистических бреднях, поскольку она оставила их в прошлом и никогда не упоминала о них хотя бы раз. Она даже не обращалась к рисованию, хотя когда-то увлекалась искусством.

Странно, но единственными, кто, казалось, разделял мое беспокойство, были слуги. Негры, жившие при усадьбе, очень угрюмо относились к ней, и через несколько недель почти все, исключая немногих, кто был сильно привязан к нашему семейству, покинули поместье. Эти немногие — старый Сципион и его жена Сара, повариха Делила и Мэри, дочь Сципиона — были настолько лояльны, насколько возможно, но явно показывали, что подчиняются новой хозяйке скорее по обязанности, нежели по доброй воле. Они остались в своей собственной максимально удаленной части дома. Мак-Кэйб, наш белый шофер, восхищался ей больше, чем опасался, а другим исключением была проживавшая в маленькой хижине очень старая зулусская женщина, которая являлась своего рода вождем какого-то негритянского племени. Старая Софонисба всегда демонстрировала почитание, когда Марселин проходила близко от нее, и однажды я видел, как она целует землю, где ступала ее хозяйка. Чернокожие — суеверные животные, и я задавался вопросом, не говорила ли Марселин что-нибудь из своего оккультного вздора нашим работникам, чтобы преодолеть их явную неприязнь.

III Вот к такой ситуации мы пришли по истечении почти половины года. Затем, летом 1916, начали происходить странные события. В середине июня Дени получил послание от старого друга Фрэнка Марша, которое вызвало у него что-то большое расстройство, после чего он изъявил желание отдохнуть в деревне. Послание было отправлено из Нового Орлеана; в нем Марш сообщал, что вернулся домой из Парижа, когда почувствовал приближение какой-то катастрофы, и ненавязчиво напрашивался на приглашение в гости. Марш, конечно, знал, что Марселин была здесь, и очень вежливо осведомлялся о ней. Дени был расстроен проблемами друга и сразу передал, чтобы тот приезжал в любое время.