Малый апокриф   ::   Столяров Андрей

Фольварк.

Тянется Бироном Тополиный парк.

Мертвенного света Капельки в норе Стертые монеты Редких фонарей.

Я хожу бессильный, Я гляжу в окно: В темноте осиной Лунное пятно.

Я не верю божьей Многомудрой лжи Никогда мне больше Не придется жить.

Никогда оконных Не пугать ворон.

Царствуйте спокойно, Боги похорон!...

Я их вижу ясно, Словно пред собой: Белый и безглазый, Мятый, голубой.

Старческие лица.

Кости черепиц.

Желтые ресницы Высохших глазниц.

Брови. И надгробья Зубчатой стены. Сколько раз в утробе Сна отражены.

Сколько раз - удушлив День мой умирал В скопище подушек, Простынь, одеял.

Сколько бесполезно Медленно гореть, Восковой болезнью Чахнуть и болеть.

Пустота фольварка.

Остермана рот.

Призрачного парка Долгий хоровод.

Хоровод безбольный Черный, золотой.

Я качаюсь - полный Сонной немотой.

Полный не любовью, Пылью пустяков, А сухою кровью Двух холостяков.

На тисненой коже Синие ножи.

Никогда мне больше Не придется жить.

Никогда оконных Не пугать ворон.

Царствуйте спокойно, Боги похорон!

Не пойдут живые В мертвую страну.

Куклы восковые Любят тишину.

Иночество.

Язык налит Немотой непреклонной.

В скворечнике города Осень горит Желтыми листьями кленов.

Недолго осталось До того дня, Когда глухая квартира Деревянным забором Отгородит меня От всего остального мира.

Не думать - ничего - не сметь.

К сердцу крадется сладко Поздняя осень, Грачиная смерть, На тонких когтистых лапках.

Иночество.

Та же лесть, Что - листопад кружила, Будучи ложью. Мертвы есть Вены ее и жилы.

Час наступает.

Деревянный забор Скрыть не сможет огня.

Тих осенний собор, Что призовет меня.

Вчерашние страхи легки.

Я вброд через них бреду.

Недолго осталось До той реки, В которую я войду.

Шепоты суток. Обвал ночей Смерть. Листопад И рои Черного снега.

И хор грачей Останутся за спиной.

Иночество.

Коса - звенит.

Волосы ломки, как лен.

Больно старухе.

Осень горит Янтарным своим огнем.

Был впереди один исход, Была одна награда.

Был неумолчен тихий ход Большого циферблата.

Соленым чем-то был стакан Наполнен. И беспечно За тараканом таракан Шагали прямо в вечность.

И кисеями небеса Над ними нависали.

На стебельках у них глаза.

И - двигали глазами.

Был день, намеченный вчерне, Был дождь, глухой и мелкий.

Был циферблат часов черней, Чем часовые стрелки.

Плелась стоухая Молва.

Домов лепились соты.

Моя катилась голова По краю горизонта.

Сидит за шторами паук, Магистр всех познанных наук.

Он непомерно головаст, Он не догматик, не схоласт.

Он друг любого интереса .И вечный движитель прогресса, Прогресса палок, конуры, Доносов, сплетен и муштры.

Он друг велеречивой куклы, Он друг засахаренных буклей, Он друг огромных париков Таких же умных пауков.

А по призванию - он лекарь, Целитель желчи и мочи.

А по призванию - он пекарь Засохших корок на печи.

ВРЕМЯ СУМЕРЕК

В окне качаются звезд весы, И нити весов слепят.

Есть в мире - Стены, и есть - Часы, И нет в том мире тебя.

Серпа-Кащея тощий лик Тени ночной тощей.

Ночному Кащею страшен и дик Незыблемый лик вещей.

В небо Черные Рыбаки Бросили невода.

Ночь - густая, как куст ракит, Тихая, как вода.

Собрат Кащея - тощий клещ Мучает и сосет: Вещь всегда - это только вещь, Знак о тебе и всё.

Густо замешан звезд творог, И крошки его слепят.

Есть в мире - Дом, и есть - Порог, И нет в том мире тебя.

Хлеб и вода. Угар ночной.

Чертополоха жуть.

Легкой дорогой передо мной Сияет Млечный путь.

В трамвайных ли предгрозовых звонках Весь город жив, как будто бог из жести.

И тополя, как спицы с волчьей шерстью, В старушечьих почти недвижимых руках.