Медная чаша   ::   Элиот Джордж

Возможно, они и предполагали, однако явных доказательств у них не было, а потому убийство или нанесение увечий французскому офицеру, да еще в его, мандарина, собственном дворце представлялось Юн Ли таким шагом, на который он никак не мог решиться. Было жаркое южное лето, а Юн Ли словно ступал по тонкому льду, и делать это приходилось ему как можно осторожнее.

И все же он предпринял кое-какие меры.

- Моя голова пока довольно прочно сидит на плечах, заявил он Фурне, и я надеюсь, что она не скоро украсит пику городских ворот. Значит, вы отказываетесь говорить?

- Разумеется!

Слова лейтенанта Фурне были так же тверды, как и его подбородок.

- Но вам придется это сделать. Ван!

- Слушаюсь, великодушный повелитель!

- Позови еще четырех охранников - пусть покрепче держат пленника.

Ван хлопнул в ладоши.

В тот же момент еще четыре полуголых стражника ворвались в,комнату; двое из них опустились на колени и крепко обхватили ноги Фурне, третий сжал в своих жилистых объятиях грудь лейтенанта, четвертый, вооруженный дубинкой, просто вcтал рядом для подстраховки. На случай чего?

Двое охранников, пришедших ранее, продолжали прочно держать ere руки.

Оказавшись в объятиях этих мускулистых парней, он не мог даже пошевельнуться, был полностью беззащитен и чувствовал себя живой статуей.

Мандарин Юн Ли снова улыбнулся. Любой не знавший его человек мог бы предположить, что эта улыбка - знак безграничной нежности и сострадания божества.

Его рука дотронулась до лежащего рядом колокольчика. Тотчас распахнулась дальняя дверь, и два новых стражника ввели кого-то, скрытого темной вуалью, - это была женщина.

Юн Ли что-то быстро сказал, покрывало мгновенно слетело, и перед ними предстала окруженная слугами мандарина очаровательная девушка, едва достигшая двадцатилетнего возраста, темноволосая, стройная, с большими, карими, как у газели, глазами, удивленно и широко распахнувшимися, как только она увидела перед собой лейтенанта фурне.

- Лили! - воскликнул молодой человек, и всем пятерым охранникам пришлось напрячься, чтобы сдержать его отчаянный порыв. - Ты, изверг! прокричал он Юн Ли. - Если с головы этой девушки упадет хотя бы один волос, клянусь Святой Девой, я поджарю тебя живьем на пепелище, в которое превращу твой же дворец! Бог мой, Лили, как...

- Очень просто, мой дорогой лейтенант, - раздался шелковистый голос мандарина. - Мы знали - и это естественно, поскольку любой слуга в домах Северного Тонкина - мой слуга, - так вот, мы знали, что вы увлеклись этой женщиной. Когда же мне сказали, что вопреки всем моим стараниям вы продолжаете сохранять молчание, я распорядился, чтобы ее привезли сюда. Дом ее отца находится далеко от того места, где стоит ваш отряд, в сущности, он расположен на китайской, а не на французской территории, в общем, надо признать, что это было весьма нетрудным делом. А теперь...

- Авдре! Андре! - воскликнула девушка, пытаясь вырваться из рук охранников. - Спаси меня... Эти звери... :

- Не бойся. Лили, - ответил Фурне. - Они не осмелятся тронуть тебя даже пальцем, точно так же, как не осмеливаются убить меня. Они просто блефуют...

- Хорошо ли вы, лейтенант, обо всем подумали? - мягко спросил мандарин. - Что касается вас, то вы, действительно, французский офицер. Рука французской армии - а это достаточно длинная и не склонная прощать рука - дотянется куда угодно, чтобы покарать ваших убийц. Боги свидетели: я не хочу, чтобы она дотянулась и до меня. Но эта девушка... Она-нечто совсем иное!

- Иное? Как это иное? Она французская гражданка...

- Боюсь, что это не так, мой милый лейтенант Фурне. В ней действительно течет на три четверти французская кровь, но ее отец наполовину китаец и остается китайским подданным. К тому же, она проживает в Китае, и я боюсь, что французское правосудие не станет мстить за ее жизнь с той же решимостью, с которой оно стало бы мстить за вашу. Во всяком случае, на этот риск я могу пойти.

Фурне показалось, что кровь застыла в его жилах.