Мироздание по Петрову   ::   Прашкевич Геннадий

Но вчера она молчала…

Наверное, от радости, подумал я.

Ким улыбнулся и налил мне чашку красного корейского чая.

Такой, по его словам, пил Ким Ир Сен. Пользуясь моментом, я наклонился к банкиру: «Обменяете двадцатку, Иннокентий Павлович?» — «Зеленую?» — «Разве другие бывают?» — Розовый Кузин задумчиво посмотрел на меня: «Обменяю. Но по официальному курсу». Ему хотелось дослушать историю академика о поездке в Северную Корею. Оказывается, академик летал туда вместе с Режиссером. Давно. Еще при Советской власти. Некая культурная миссия. Прямо в аэропорту у гостей, как полагалось тогда в Северной Корее, отобрали водку и фотоаппараты и увезли в хорошо изолированный отель. «Вы устали, — вежливо объяснил гостям чиновник, принимавший делегацию. — А завтра вас ждет насыщенная программа». — «Хотя бы водку верните!» — потребовал Режиссер, но ему отказали.

Утром в машине с тонированными стеклами гостей отвезли на старую мясохладобойню. За цинковой стойкой при всех режимах (но для народа) стоял, закатав рукава, веселый старичок Ким с широким топором в руках. Режиссер и академик решили, что он рассказывает о правильном питании, о том, как правильно расчленить свиную тушу, но переводчик внес ясность. Речь шла о волшебной силе идей чучхе. Они заливают мир солнечным светом. Они пронизывают немыслимые пространства. Жизнь, освященная идеями чучхе, возвышает.

— Зато смерть все уравнивает, — хмуро заметил Режиссер.

— Уравнивает не смерть.

— Тогда хоть водку верните.

На другой день гостей повезли на ткацкую фабрику. Маленькая старушка Ким, простодушно, как паучок, ткала здесь бесконечные полотна — при всех режимах (но для народа). — «Матерь Божья! — озлобился Режиссер. — А где корейская молодежь? Где призывный изгиб бедра, сладкие азиатские речи?» Прозвучало капризно, наверное поэтому Матерь Божья даже пальцем не пошевелила. Или ее влияние в Стране Утренней свежести было ограничено, не знаю. А старушку причитания Режиссера нисколько не смутили. Она всякое слыхала. Полет бомб, кряканье американских мин, стоны умирающих. Все ее близкие убиты и закопаны в землю. — «Видите, — указал Режиссер, — смерть всех уравнивает». -Но старушка только покачала головой. Идеи чучхе, вот что уравнивает.

— Тогда хоть водку верните.

Призыв не нашел никакого отклика.

Утром советских гостей повезли в школу. Народный учитель веселый старичок Ким при всех режимах (но для народа) трудился здесь много лет. «Волшебные идеи чучхе чудесно преображают жизнь», — с порога заявил он — «А если человек умирает?» — «Принявший идеи чучхе бессмертен». — «А если бессмертие это что-то вроде бессонницы?» — Режиссер злился. — «Корейский народ гордится тем, что великий вождь Ким Ир Сен радует всех таким большим чудесным долголетием, — убежденно и весело заявил народный учитель. — Никому в мире не дано жить дольше великого вождя. Учение чучхе, оно как Солнце». — «А если все-таки наступит вечер и Солнце скроется за горизонтом?» — упорствовал Режиссер. — «Скроется, но не исчезнет. Мы не видим Солнца за облаками, но оно никуда не исчезает», — старичок оказался не так-то прост. — «А ваши умершие предки? А убитые друзья» — «Мы просто не видим их. Но они с нами», — уверенно повел рукой народный учитель. — «Матерь Божья! Неужели идеи чучхе помогают все побороть, даже смертельные недуги?» — «Обязательно», ответил старичок Ким, весело и сильно кашляя. — «А почему в Северной Корее столько кладбищ?» — «Это не имеет значения. Главное, верить».

Глава вторая.

«ЭТО ПРОСТО ВОДА, А НЕ МОКРО ОТ СЛЕЗ»

У Алисы я появился уже после одиннадцати.

Подружка ей помогла. Наверное, не одна являлась. Искалеченная мебель исчезла, по пустой квартире бродило глухое эхо. Но Алиса теперь походила на прежнюю Алису.