Мышата   ::   Брэдбери Рэй Дуглас

---------------------------------------------

Рэй Бредбери

Мышата

– Они очень странные, эти маленькие мексиканцы, – сказал я.

– Что ты имеешь в виду? – спросила жена.

– От них не доносится ни звука, – ответил я. – Прислушайся.

Наш дом стоял в ряду таких же строений, чуть в глубине, и часть его мы сдавали внаем. Покупая его, мы с женой отгородили несколько комнат в расчете на квартирантов. Теперь, стоя у стены и прислушиваясь, мы слышали лишь биение собственных сердец.

– Я знаю, они дома, – прошептал я. – Все три года, что они здесь живут, от них не было слышно ни звона посуды, ни разговоров, ни щелчков выключателя. Великий боже, что они там делают?

– Никогда об этом не задумывалась, – ответила жена. – В самом деле, странно.

– Они зажигают всего одну синюю лампочку – в гостиной. Маленькую, тусклую, ватт на двадцать пять. Если, проходя мимо их двери, заглянуть в нее, то виден он – сидит в кресле и не говорит ни слова. Она – сидит в другом кресле, смотрит на него и тоже молчит. И оба не двигаются.

– На первый взгляд даже кажется, что их нет дома, – сказала жена, – так у них темно в гостиной. И только присмотревшись можно различить, что они сидят там.

– Когда-нибудь я ворвусь к ним, зажгу все лампы и заору. Боже правый, если уж я не могу вынести эту тишину, то как они могут? А умеют ли они вообще говорить, а?

– Он здоровается, когда приносит месячную плату.

– А еще?

– Прощается.

Я потряс головой.

– Встречаясь со мной, он только улыбается и бежит дальше.

Мы с женой по вечерам читаем, слушаем радио, разговариваем.

– А радио у них есть?

– Нет. Ни радио, ни телевизора, ни телефона. И ни книг, ни журналов, ни газет.

– Поразительно.

– Не волнуйся так.

– Я знаю, что ты, например, не сможешь два или три года кряду просидеть в темной комнате и не разговаривать, не слушать радио, не читать и даже не есть, ведь правда? Из их комнат ни разу не пахнуло жареным мясом или яичницей. Черт побери, их даже ночью не слышно.

– Наверное, дорогой, они просто мистифицируют нас.

– Если так, им это здорово удается!

Я вышел прогуляться вокруг квартала. Был чудесный летний вечер. Возвращаясь, я от нечего делать заглянул в их дверь. Там – тьма и тишина, две отяжелевшие фигуры сидели в креслах, и горела маленькая синяя лампочка. Я стоял у двери довольно долго – пока не докурил свою сигарету. И только повернувшись, чтобы уйти, я заметил, что он стоит в прихожей со своим обычным приветливым выражением на лице. Он не двигался. Просто стоял и разглядывал меня.

– Добрый вечер, – сказал я.

Молчание. Потом он повернулся и исчез в темной комнате.

В семь часов утра маленький мексиканец вышел из дому и заспешил по аллее. В его квартире было все так же тихо. Его жена вышла в восемь, неуклюжая в своем темном одеянии. Она ступала осторожно, может быть, потому, что маленькая шляпка едва держалась на ее прическе. Вот так молча и незаметно они все эти годы уходили на работу.

– Где они работают? – спросил я за завтраком.

– Он – кочегар в "Юнайтед Стейтс Стил". Она – портниха в какой-то мастерской.

– Нелегкая работа.

Я отпечатал несколько страниц моего романа, потом еще полторы, но уже медленнее и ленивее. В пять часов я увидел, как мексиканка возвращается с работы: она отперла дверь, проскользнула внутрь, повесила пальто на крючок, задернула занавески и плотно закрыла дверь.

Он пришел в шесть, так же поспешно, как уходил утром. Стоя у своих дверей, он являл воплощение бесконечного терпения. Тихо, словно мышь, поскребся он в дверь, подождал. Наконец она впустила его. Я не заметил, чтобы их губы шевельнулись.

За все время ужина от них не донеслось ни звука, ни запаха жареного, ни звона посуды.

Потом они зажгли маленькую синюю лампочку.