Необходимое условие   ::   Силецкий Александр

- Что за чушь! - разозлился Клевцов. - Вы за кого меня принимаете?

А внутренний голос твердил: детишки правы. Что толку? Или тебе горько умирать одному? Они же не верят в тебя! И - справедливо. Но не могу я их бросить, с отчаянием подумал он. Пусть не спасу. Но хотя бы облегчу страдания... Это нужно. Ведь они дети. Маленькие дети на грани катастрофы... Нельзя, чтобы они поверили в нее до конца, потому что еще верят в сказки, любят их... Стоп! Вот оно!

- Значит, вы сомневаетесь во мне? - хитро спросил он, с трудом опускаясь на корточки.

- Н-нет... - Такой прямой вопрос, видно, застал их врасплох.

- А вы знаете, кто я?

- Дядя Слава, - вразнобой ответили удивленные ребята.

- Нет, чем я занимаюсь?

- Ну, - сказал первый, - книжки пишете.

- Пожалуй, - кивнул Клевцов.

- Мама говорила, вы большой ученый, - уточнил третий.

- Может быть, и так, - согласился Клевцов.

- Мама говорила, вы изобретаете такое, чтобы всем было хорошо. Вы добрый, - заключил второй.

- Не исключено. А почему, как вы думаете?

Дети молчали.

- А все потому, что на самом деле я - Дед Мороз.

- Как это?

- Вот так. Зимой я Дед Мороз, ну, а в остальное время действительно кое-что изобретаю...

- А почему же тогда мама умерла? - Глаза второго заблестели. - Почему? Если вы такой сильный и добрый...

Чтобы хоть как-то выкрутиться, пришлось врать напропалую.

- Видите ли, - начал Клевцов, будто говорил о вещах, очевидных для всех, - сегодня какое число? - Он встал, с усилием распрямляя замерзшие ноги, и мельком глянул на численник над кроватью. - Сегодня тридцать первое декабря. Значит, завтра - Новый год. И у меня хлопот сейчас - вы не представляете! Надо ведь облететь весь город, побывать в каждой квартире, посмотреть, все ли готово к празднику. А к вам я собирался зайти сегодня утром, да вот... - Он горестно развел руками. - Если бы я пришел ночью, все, конечно, было бы иначе... Было бы просто замечательно! Но... понимаете, хоть я и Дед Мороз, всего, к сожалению, учесть не могу. Я не такой сильный... Вот если бы я был волшебником круглый год!..

Дети слушали очень внимательно. Кажется, они начинали верить.

- А маму оживить можете? - внезапно подал голос третий.

- Нет, мой милый. Это, увы, не по моей части.

Все трое понурились.

- Ну так что? Остаетесь?

Дети нерешительно переминались с ноги на ногу, пряча глаза.

- Значит, остаетесь, - облегченно вздохнул Клевцов. - Располагайтесь где хотите. Только, чур, пока тихо - мне нужно немного поработать. А потом...

Что потом? С какой радостью он сказал бы, что непременно отведет их в столовую, где они наедятся до отвала, или сбегает в ближайший магазин, притащит кучу всякой снеди и будет, весело гремя кастрюлями и сковородками, колдовать на кухне, а в печи загудит оранжевое пламя, и всем станет уютно и тепло...

Что - потом?

Внезапно ему сделалось нехорошо.

Как-то гадко, тонюсенько запел воздух, наполнявший комнату, стены покачнулись, уплывая в фиолетовую мглу...

Точно сквозь толстые подушки, которые неведомо кто заботливо приложил к его ушам, он едва расслышал:

- Дядя Слава, дядя Слава, не умирайте!

"Я ничего. Я сейчас..." - хотел ответить он.

И не сумел.

Еще одна подушка, душная, горячая, упала ему на лицо...

Вокруг был бестелесный мир. Все клубилось, разноцветьем истекая в бесконечность.

Ни верха, ни низа - Клевцов словно висел в пустоте, сделавшись центром этого беззвучного хаоса. Без перехода, в один миг...

Он неожиданно обнаружил, что бодр и совсем здоров; более того, ему тепло, по-настоящему тепло, и не осталось и следа от чувства голода...

"Я что, умираю? - с ужасом подумал Клевцов. - Неужто, когда смерть, становится вот так - тепло и сытно?! Или я просто брежу?"

- Философ Клевцов? - раздался резкий, стеклянно-звонкий Голос.

- Да, - потрясенный, прошептал в пустоту Клевцов.

- Вас ожидала голодная смерть.