Ночь птичьего молока   ::   Силецкий Александр

- А ведь старенькая уже, - тихо молвил один из гостей, теребя с пониманием краешек скатерти. - Поди ж ты, много на своем веку поработала... В скольких руках, наверное, перебывала...

- Чего же мы сидим? - осведомился кто-то. - Подставляйте бокалы!

Маятниковые часы в углу, чуть дребезжа, пробили половину двенадцатого.

- Ого! - воскликнули все разом. - Время-то бежит!.. Совсем еще немного... И - Новый год! Год птичьего молока! Дожили наконец-то!

- Милый! - чмокнула Катюша мужа в щеку.

- Друзья, - произнес Семибратов, вставая, - вы только вдумайтесь, в какое время мы живем! Кругом - чудеса... Прогресс, друзья! И нужно распорядиться с умом, выжать из эпохи все, как из лимона...

- Нектара хочу! - встрепенулась его соседка справа. - Божественный напиток! Вы представляете: бьют часы, и мы поднимаем бокалы... А в них нектар! Или, нет, пополам - птичье молоко с нектаром... Какой коктейль!

- А еще барашка бы сюда, - мечтательно заметил кто-то. - Живого барашка, чтоб здесь же зарезать и освежевать. Мечта поэтов! Видал я, как делают настоящие шашлыки, из теплого мяса... А баран стоит - дубина дубиной, глазами только моргает да хрипит, эдак тихонько, без натуги когда ему горло перерезают... И гордость сразу поднимается - вот он ты, можно сказать, сапиенс, а перед тобою - тварь четвероногая, ни ума в ней, ни страсти настоящей... Одно слово - баран.

- Это еще что, - вмешался другой гость, - в Китае, говорят, в ресторанах прежде особые столы стояли с дыркой посередине, да, и вроде стол как стол, только с дыркой, значит, а вот из нее, из дырки той - мозг живой обезьяны торчит... Тут-то его палочками и потребляют. Деликатес! Ах ты, батюшки!.. И ничего тут нет предосудительного! Едят же люди... А скатерка-то - того, и это смастерить могла бы...

- Да, - то ли улыбаясь, то ли зевая, томно отозвалась дама в роскошном декольте, - и вправду хорошо бы - не так, как у всех, а чтоб по-особому, ну, что-нибудь восхитительное и чудовищное. Себя ошеломить... Ужас как хочется! Васенька, что же вы примолкли?

Семибратов хмельно откинулся на спинку стула и ласково глядел на гостей.

До чего милые люди - эрудиты, интеллектуалы, все-то знают, все-то понимают... Ах!..

Но потом он вдруг выпрямился, глубоко вздохнул и, поигрывая ножиком, твердо посмотрел каждому в глаза.

- А мне, грешным делом, вот какая идея сейчас в голову пришла, таинственно сказал он и поднял палец, призывая к всеобщему вниманию. - Я прекрасно знаю: индейки, шашлыки, поросята, мозги, нектар, торты воздушные, которые тают на языке, птичье молоко, всякие прелести, каких сразу и не придумаешь, - все это здорово, конечно, но - в общем-то доступно, если очень захотеть...

- Ну что, что еще? - не выдержали вокруг. - Ты сразу говори!

- Сразу!.. - ухмыльнулся Семибратов. - Это, знаете... Ну, ладно! Коль чудеса творить, так до конца! Такой уж век. Хотите _человечины_? А? Вы не хотите?

Десять пар глаз, не мигая, уперлись в него, как в каменную стену, смятенно перебегая от кирпича к кирпичу, в надежде найти хоть какой-нибудь просвет в мертвой кладке, трещинку, зазор, который помог бы эту стену расшатать...

- Человечины... - выдохнули десять ртов. - Но ведь - невозможно!

- Кто сказал?! Вы вспомните... Неужели никогда вам не хотелось, как запретный, но манящий плод, вкусить человечины?.. Чтобы почувствовать себя _людьми_!.. Мы не каннибалы. Но верим, как и они, в чудеса. Так вот же оно, это чудо, перед вами, способное утолить любой ваш голод! Человечина... Попробовать чтоб больше не хотеть, чтоб душу свою освободить, избавиться от гнета низменного...

- Жареная, - прошептал едва слышно кто-то, но слово это прозвучало, как сто тысяч набатов, как взрыв ужасной водородной бомбы, полыхнувший где-то в недрах и одновременно - в вышине...

- Хоть раз попробовать... Чтобы понять себя...

- Боже, - прошелестело вокруг. - Жареной... человечинки... Боже!..

- Вы не бойтесь! - заверил страстно Семибратов.