Очень большая глубина   ::   Абрамов Александр

Плоский белый блин без бахромы, без традиционных ножек-щупалец, внутри что-то сверкает, переливается, - впору дискоболу в руки и - на стадионы, рекорды ставить.

"Вероятно, в темноте это - зрелище!" - подумал Вадим, и, забегая вперед, скажем, что он не ошибся.

А сейчас он осторожно дотронулся пальцем до белой шляпки и тут же отдернул руку. Преферансист оказался прав: медуза - будем ее все-таки называть медузой - чувствительно била током.

"Что же это - плавучий аккумулятор? Хорошо бы замерить разряд..." - Вадим с сожалением вспомнил, что единственный прибор в его багаже - электробритва "Харьков".

С шумным плеском на волнорез вскарабкался взволнованный преферансист.

- Ну что, я прав? - торжествующе спросил он.

- Прав, прав, - успокоил его Вадим. - У вас сачок, есть?

- Какой сачок?

- Для бабочек.

- Нет, - растерянно сказал преферансист, - сачка нету. Но есть шляпа. Соломенная.

- Тащите, - разрешил Вадим. - Изловим парочку для опыта.

Преферансист бултыхнулся в воду и через две минуты уже протягивал Вадиму новенькую "соломку".

Вадим растолкал шляпой медуз, словно ведром ряску гденибудь в лесном озерце, и зацепил один "гриб".

- Есть, - возвестил он. - Пошли на берег.

Желающих посмотреть на пойманную медузу оказалось предостаточно. Впрочем, Вадим этого и добивался: он хотел узнать, как быстро она потеряет свой заряд.

- Да вы ее потрогайте, потрогайте, - убеждал он собравшихся. - Не бойтесь, не убьет. - И в доказательство сам, внутренне содрогаясь, дотрагивался до медузы, получая очередную порцию электрошока, слабого, но все же чувствительного.

Позже он сосчитал: медуза разрядилась от девяти прикосновений. Девять раз она отдавала свое неизвестно откуда взявшееся электричество, пока не превратилась в сине-белый кисель, растекшийся в безнадежно испорченной шляпе преферансиста. А тот, кстати, давно потерял научный интерес к явлению: ему было жаль шляпу и, вероятно, он мысленно клял сейчас и Вадима, и всех ученых, которые, по его мнению, придумали эту электрическую гадость.

"А может, и вправду чей-то эксперимент? - усомнился Вадим, словно подслушав нехитрые мысли преферансиста. - Хотя вряд ли. Какие могут быть цели? Да и потом, я бы обязательно знал: мимо нашего института ни один морской эксперимент не проходит".

Он быстро оделся и отправился в редакцию местной газеты, как говорится, "позондировать слухи".

Редакция занимала двухэтажный розовый особнячок на центральном проспекте городка. В коридоре были беспорядочно свалены старые подшивки газет и журналов - от "Комсомолки" до "Крокодила", и одинокая пыльная лампочка скупо освещала эти библиографические россыпи. Настолько скупо, что Вадим споткнулся об одну из подшивок и по инерции почти влетел в приемную редактора.

Пожилая секретарша не удивилась столь стремительному появлению гостя: не он первый, не он последний, привыкли уже, - и равнодушно поинтересовалась:

- Кого вам?

- Редактора, - сердито сказал Вадим.

- Нету, - сообщила секретарша.

- А кто есть?

- Зайдите к заму, может, пришел уже...

На счастье, зам пришел. Он сидел в кабинете, склонившись над пухлой пачкой центральных газет на столе. Изучив удостоверение Вадима, спросил:

- Про медуз слыхали?

- Слыхал, - сказал Вадим, - и даже видел. Откуда они здесь?

- Никто не знает, - доверительно сообщил зам. - Звонили в Москву, а там тоже в неведении. Слышали только, что они - везде.

- Кто?

- Медузы. По всему побережью Черного моря. И Средиземного. А еще - в Америке, и на Тихом, и в Атлантике, словом, - везде. Передавали: на всех курортах паника, особенно - в Майами, во Флориде...

- У нас-то тихо.

- У нас курортник другой - выдержанный, привыкший к неожиданностям. Тут хоть земля разверзнись, он свой срок на пляже отлежит и только побеспокоится, чтобы трещина его лежачок не задела. Да что говорить: вы же были на море...

- А что ученые предполагают?

- Помалкивают пока.