Опочтарение   ::   Пратчетт Терри

В конце концов, охранники совсем неплохо обращались с ним все эти шесть недель, а он взял себе за правило налаживать хорошие отношения с людьми. В этом ему не было равных. Навыки общения были его основным товаром; может быть даже и вовсе единственным.

Ну и кроме того, у них были большие дубинки. Так что он осторожно добавил лишь:

- Возможно, кое-кому это показалось бы жестоким, мистер Уилкинсон.

- Да, сэр, мы спрашивали его об этом, сэр, но он сказал, вовсе нет. Он сказал, это курс – охранник наморщил лоб – труд-но-терьера-пии, это такие упражнения для здоровья, предотвращают хандру и дарят величайшее из всех сокровищ – Надежду, сэр.

- Надежду – мрачно пробормотал Мокрист.

- Вы не расстроились, сэр?

- Расстроился? Да отчего же мне расстраиваться, мистер Уилкинсон?

- Да уж, вы не то, что ваш предшественник в этой камере, сэр. Он умудрился пролезть вот в эту сливную трубу. Очень маленький был человек. Очень гибкий.

- Мокрист взглянул на маленькую решетку в полу. Такой вариант ему даже в голову не приходил.

- Она ведет в реку? – спросил он.

Охранник улыбнулся.

- Вы бы так и подумали , да? Вот он был действительно расстроен, когда мы выудили его обратно. Рад видеть, что вы поняли дух этой затеи, сэр. Вы стали просто образцом для всех нас, ну, как вы себя вели. Прятали цемент в матрас, да? Очень умно, очень аккуратно. Очень чистенько . Содержать вас здесь, это и в самом деле поднимало нам настроение. Кстати, миссис Уилкинсон передает вам самую искреннюю благодарность за корзинку с фруктами. Очень шикарная корзинка. В ней даже кумкваты были!

- Не стоит благодарности, Уилкинсон.

- Начальник тюрьмы аж позеленел от зависти из-за этих кумкватов, потому что у него в корзинке оказались только финики, но я сказал ему, сэр, что фруктовые корзинки – они как жизнь: пока не снимешь сверху ананас, ни за что не угадаешь, что же там под ним. Он тоже вас благодарит.

- Рад, что ему понравилось, мистер Уилкинсон. – рассеянно сказал Мокрист.

Некоторые дамы, раньше сдававшие ему жилье, приносили в тюрьму передачи для "бедного заблудшего мальчика", а Мокрист считал разумным инвестировать в щедрость. В конце концов, чтобы сделать такую карьеру, как у него, в первую очередь нужно быть стильным.

- Вообще говоря – как бы невзначай заметил мистер Уилкинсон – мы тут с ребятами подумали, может, вы захотите сейчас облегчить свою душу, ну, на предмет местонахождения того самого места, в котором расположена та самая точка, где вы, да что уж ходить вокруг да около, где вы спрятали украденные деньги?

Вся тюрьма притихла. Даже тараканы внимательно слушали.

- Нет, я не могу сделать этого, мистер Уилкинсон – громко ответил Мокрист, предварительно выдержав драматическую паузу.

Он похлопал себя по карману куртки, поднял палец и подмигнул.

Охранники улыбнулись в ответ.

- Ах, как мы вас понимаем, сэр! А сейчас я бы на вашем месте немного отдохнул, сэр, потому через полчаса мы вас повесим – сказал Уилкинсон.

- Эй, а как же мой завтрак?

- Завтрак не подается до семи часов, сэр – укоризненно напомнил тюремщик – но знаете что? Я сделаю вам сэндвич с беконом, потому что уважаю вас, мистер Блестер.

До рассвета оставалось всего несколько минут, когда его провели по короткому коридору, вывели из тюрьмы и препроводили в небольшую комнатку под эшафотом. Мокрист почувствовал, что смотрит на самого себя со стороны, как будто часть его души отделилась от тела и летала вокруг как воздушный шарик, готовый сорваться с веревочки.

Комнатка освещалась сквозь щели в помосте эшафота у него над головой и в особенности – сквозь щели по краям большого люка. Петли упомянутого люка в данный момент аккуратно смазывал человек в капюшоне.