Осколок солнца   ::   Немцов Владимир

И как только такие люди на свете живут?

Глава 2

ОЗЕРО В ПУСТЫНЕ

Командировку в Среднюю Азию Бабкин воспринимал спокойно - дело привычное, а Вадим места себе не находил, нервничал и ждал чего-то необыкновенного.

Большой романтик, страстный любитель Маяковского - знал всего наизусть, Вадим и сам грешил стихами, но, к счастью для себя и окружающих, понимал, насколько они несовершенны.

Когда ехали в автобусе на аэродром, шел дождь. Вадим по какой-то причине поссорился с Бабкиным и написал следующие вирши:

Дождь идет, бегут пузыри по лужам,

Дуется Бабкин, глядя на них,

Хоть понимает, что дуться не нужно

Ни на себя, ни на других.

Эти попытки передать стихами интересующие Димку события Бабкин воспринимал болезненно. Баловство, чудачество. У Тимофея другие заботы: жене его Стеше не нравилось, что он много летает. Но даже при всей любви к ней нельзя было отказаться от самого быстрого средства сообщения.

Чуть ли не каждую поездку с друзьями что-нибудь случалось. Да это и понятно - ездили они не на курорты, а в дикие, необжитые места. И теперь, отправляясь в пустынный край Узбекистана, Вадим не сомневался, что приключения неизбежны.

Бабкин подсмеивался:

- Ну как же без них? Помнишь прошлый год? Летал, плавал, мчался по горным дорогам. Ничего не случалось, а пешком пошел - попал под велосипед...

Приключения ждали друзей и на этот раз. Самолет, в котором летели Бабкин и Багрецов, задержался на промежуточном аэродроме - на трассе бушевала пыльная буря, - и техники попали в город лишь на другой день. Тимофей сразу же телеграфировал Стеше, что долетел благополучно, Вадим послал такую же телеграмму матери.

Но путешествие еще не закончилось. Испытательная станция Курбатова находилась в пустыне, где не было ни дорог, ни тропинок. По песку или такыру окаменевшему глинистому грунту - можно было проехать на автомобиле-вездеходе. Такой автомобиль высылали вчера с испытательной станции. Но Бабкин с Багрецовым опоздали, и машина ушла обратно. Как быть? Техники пошли в геологическое управление, и тут их пристроили на почтовый самолет, обслуживающий изыскательские партии. Как раз сегодня он летел в лагерь экспедиции, расположенный километрах в семидесяти от испытательной станции Курчатова.

Багрецов поежился, будто ему за воротник песку насыпали.

- А там как же? Пешком?

В пустыне он был впервые. Барханы. Пески зыбучие. Фаланги. Скорпионы. Довольно подозрительная экзотика.

Летчик рассмеялся.

- Кто же вас пустит пешком? Пустыня не место для прогулок. У Курбатова идеальный аэродром, садиться одно удовольствие. Доставлю прямо на место, как говорится, в целости и сохранности.

Серо-желтые барханы дымились - ветер сдувал с них песок. Самолет часто подбрасывало. В эти минуты Вадим инстинктивно сжимал поручни, а Бабкин делал вид, что не замечает никакой болтанки. Старый воздушный волк.

Под крылом самолета проплывали застывшие песчаные волны, редкие заросли саксаула и гладкие, как асфальт, такыры. Иногда встречались шоры - солончаки, похожие на снежные острова в грязно-желтом море. Внизу плыли верблюды, будто старинные корабли, с изогнутыми лебедиными шеями.

Тени от барханов становились шире и чернее. Летчик недовольно поглядывал на часы. Надо приземлиться засветло. Сегодня у Курбатова его не ждут - почту доставили третьего дня.

Багрецов чувствовал, как к горлу подступает тошнота, но держался мужественно. Стиснув зубы, посмотрел вниз. Вдали виднелось озеро. Огромный блестящий квадрат золотисто-соломенного цвета, обсаженный деревьями. Озеро выглядело зеркалом в темно-зеленой раме. На одной его стороне белели три маленькие точки.

Самолет пошел на снижение. Точки постепенно росли, пока не превратились в дома под черепичными крышами.