Осколок солнца   ::   Немцов Владимир

Место Вадиму понравилось. Зелень, озеро - что еще нужно! Настоящий оазис в пустыне.

- Покупаемся? - прокричал он на ухо Тимофею.

Но тот не ответил, подозрительно оглядывая местность. Он не видел никакого аэродрома. Больше того - посадка казалась невозможной. Кругом высокие барханы, котловины, и всюду песок, песок. Приземлившись, самолет неизбежно скапотирует - ведь колеса завязнут сразу же! А он явно шел на посадку. Все быстрее и быстрее бежали под крылом гребни барханов, промелькнули верблюжья тропа, чахлый кустарник...

Крутой поворот, падение на крыло. Похоже на то, что самолет спускается прямо на воду. Вадим невольно посмотрел на бегущую тень - не видно ли поплавков, хотя и знал, что их быть не могло.

Такой спокойной, яркой и блестящей воды Вадим никогда не встречал. Ветер гнал песок с барханов, раскачивал ветки, а на воде ни волны, ни ряби, полная тишина, как в уснувшем пруду. Он кажется золотым, точно высыпали на него сто мешков бронзовой пыли.

Самолет летит совсем низко, вот-вот коснется колесами воды, ударится крыльями, и мотор потянет на дно. Вадим пугается, вскакивает и, больно стукнувшись головой о прозрачный фонарь кабины, закрывает глаза.

Летчик не оборачивается. Бабкин предупреждающе протягивает руку, но в это мгновение чувствует толчок, и колеса скользят по твердой поверхности.

Потирая ушибленный затылок, Вадим смотрит под крыло и ничего не понимает. Внизу бежит золотая вода. Самолет умеряет свой бег, мелькают какие-то темные линии. Еще минута - и уже различаются шестиугольники, как на бетонной дорожке аэродрома.

- Выходите скорее, - торопит летчик, приподнимая колпак. - Мне еще полчаса лету. Не хочу в темноте садиться.

Растерянные Бабкин и Багрецов вылезают из кабины. Летчик торопливо подает им чемоданы.

- Не серчайте, ребятки, подруливать я уж не буду. - Он указывает на противоположный конец аэродрома, где виднеются три домика, - Туда шагайте... От винта! - командует он, и техники отходят в сторону.

Когда самолет взлетел, Вадим рассеянно присел на уголок чемодана, снял шляпу и стал рассматривать плиты аэродрома. Неизвестно, из чего они сделаны из пластмассы или, пожалуй, из стекла, покрытого изнутри золотистой фольгой.

Бабкин тоже заинтересовался странным паркетом. В первую минуту ему показалось, что он нашел разгадку. Ясное дело - плиты работают как собиратели солнечного тепла. Внутри вода, она нагревается и идет по трубкам для разных бытовых нужд, например в баню. Потом, окинув взглядом весь аэродром, Тимофей усомнился. Здесь уложено несколько квадратных километров стекла или пластмассы. Неужели для бани? Конечно, солнечным теплом можно превращать воду в пар, а потом использовать его в паровой машине, но для этого нужно концентрировать лучи огромными зеркальными параболоидами...

"А что, если нагретая под плитами вода работает в каких-нибудь особых машинах?" Но и эту мысль отбросил Тимофей. Плиты должны быть черными, а не золотыми. Ведь надо собирать солнечные лучи, а не отражать их.

Он нетерпеливо опустился на колени и прежде всего определил, что шестиугольники сделаны из пластмассы. Стекло бы сразу потеряло свою прозрачность от царапин, ведь песчинки острые! А пластмасса легко полируется. В ней видны ячейки, похожие на золоченые соты. В каждой ячейке - черная точка, как личинка. Никогда Бабкин с этим не встречался, хотя не первый год работает в исследовательском институте.

Но посмотрели бы вы на Димку! Вот уж кто был действительно изумлен так изумлен! Ползая на коленках по зеркальным плитам, он сдувал с них тонкую песчаную пыль, гладил ладонями, прижимался щекой, используя чуть ли не все органы чувств, чтобы найти разгадку. Он хотел услышать журчание струй. Но плита молчала.