Особый отдел и око дьявола   ::   Брайдер Юрий

Омоль, наоборот, зряч и хитёр, но собственного тела не имеет. Обычно он в образе лягушки живёт в болоте рядом с капищем. Оно, кстати, до сих пор так и называется — Омолево болото. Бабка моя лягушек никогда не обижала и нам не позволяла. Однако сам понимаешь, что от лягушки, даже божественной, толку мало. Кваканьем небожителей не запугаешь. А у Омоля планы были грандиозные, можно сказать космические. Желая устроить братцу Ену очередную каверзу, он вселялся в людей, приходивших поклониться ему. Один человек становился его ухом. Другой — кулаком. Третий — пяткой. Четвёртый — локтем, и так далее. Но что может ухо без остальных частей? Или пятка без ступни и щиколотки? Для того чтобы обрести желаемую силу, Омолю нужны были сотни, а то и тысячи людей. И вот тогда человек-ухо начинал слышать за сто вёрст, человек-кулак одним ударом убивал быка, а люди-ноги бежали быстрее ветра.

— Куда бежали? — с пьяной серьёзностью поинтересовался Цимбаларь.

— А куда угодно! Хоть на край света. Однажды Омоль так возгордился, что полез на небо за солнцем. Он сумел отломить одну половинку, но под страшной тяжестью рухнул на землю и расшибся. Воспользовавшись этим, добрый бог Ен затоптал всех зырян, имевших отношение к сердцу Омоля. Половинки солнца благополучно соединились, а люди, из которых состоял поверженный бог, рассеялись по лесам и болотам, но не утратили своих чудесных свойств. С тех пор неприкаянные осколки божественного тела никак не могут найти себе покоя, и это проклятие передалось их потомкам. Явственней всего оно проявляется в Чарусе, некогда являвшейся обителью Омоля. Отсюда все душевные расстройства, припадки, самоубийства и бессмысленные преступления.

— Забавная сказка, — похвалил Цимбаларь. — Главное, с очень современной моралью. Добро восторжествовало, но горя от этого стало ещё больше... Твоя бабка тоже была осколком бога Омоля?

— Безусловно...

— А интересно, к какому именно божественному органу она принадлежала?

— Ты будешь смеяться, но, скорее всего, к половому члену. Она сношала всех подряд — и деда, и детей, и внуков, и соседей. Даже в сельсовете её побаивались.

— Теперь я стал что-то понимать, — сообщил Цимбаларь. — В милосердного христианского бога зыряне верят только для отвода глаз, а всеми их помыслами по-прежнему владеет злодей Омоль. Так?

— Не знаю, — ответил Петрищев. — Раньше я верил в элероны, рули и закрылки. А теперь, похоже, стал законченным атеистом.

Пропустив эту реплику мимо ушей, Цимбаларь продолжал:

— Такое двоемыслие неизбежно ведёт к шизофрении, которая широко распространилась среди зырян... Между прочим, лучшее лекарство от неё — алкоголь. Причём в запредельных дозах. Клин вышибают клином, а подобное лечат подобным. Если бог Омоль опять взывает тебя к мщению, надо сразу хлопнуть поллитровку. Желательно прямо из горлышка. Минус на минус в итоге дают плюс. Все навязчивые идеи как рукой снимет... Почему мы стоим?

— Водитель заснул, мать его в перегиб! — Петришев принялся трясти шофёра, уронившего голову на руль. — Просыпайся, тюха-матюха!

Однако все его усилия были напрасны. Спирт действовал на усталый организм как наркоз. Шофёр продолжал храпеть, словно бы находился сейчас у себя на печке.

— Ничего не получится. Лучше сам садись за руль, — посоветовал Цимбаларь.

— Я не умею, — без тени смущения ответил Петрищев.

— Как это — не умею! — возмутился Цимбаларь. — На реактивном истребителе летал, а тут зиловской колымаги испугался!

— Ничего я не испугался. Просто позориться не хочу. Это как с боевого жеребца пересесть на колхозную клячу.

— С тобой всё ясно... Надо самому проявлять инициативу и самостоятельность, как напутствовал меня начальник милиции.