Лунные прядильщицы   ::   Стюарт Мэри

На следующий день я позвонила. Хозяин был удив­лен, но доволен. Отель официально еще не открылся, продолжались строительство и ремонт и не было других постояльцев. Там все просто и спокойно… Стоило заве­рить его, что это именно то, что мы хотим, он с удоволь­ствием согласился нас принять.

Однако наши планы реализовались не совсем гладко. Мы должны были вылететь на Крит в понедельник вечером, провести ночь в Ираглионе и на следующий день отправиться в Агиос Георгиос курсирующим два раза в неделю автобусом. Но в воскресенье Фрэнсис позвонила из Патриса, где задержалось судно ее друзей, и умоляла меня не тратить зря драгоценный недельный отпуск, не ждать и отправляться на Крит, а она найдет способ добраться как можно быстрее. Поскольку Фрэн­сис очень самостоятельна, а от меня толку мало, я согласилась, не без разочарования. Мне удалось попасть на воскресный рейс, чтобы провести лишний день в Ираглионе и, как планировалось, попасть на автобус во вторник. Но судьба в лице Студебекеров помогла мне выехать в понедельник утром прямо на юго-западный угол Крита. Там я и стояла, с целым днем в полном распоряжении, среди пейзажа такого дикого и пустын­ного, как мечта самого решительного отшельника.

Вдаль от берега суша круто поднимается. Скалистое предгорье, серебряно-зеленое, серебристо-рыжевато-ко­ричнево-фиолетовое разрезает ущелья. Высокие облака срываются дымом с призрачных скал. Ближе к морю суша зеленее. Тропинка к Агиос Георгиос извивается среди ароматного леса. Я почувствовала запах вербены и лаванды и чего-то вроде шалфея. Над жаркой белой скалой и густой зеленью леса багряник поднял облака пахучих пурпурных цветов, протянул ветки в глубь острова, спасаясь от африканских ветров. В отдаленной расселине далеко внизу я увидела быстрое, яркое мер­цание. Море.

Тишина. Птицы не поют, овечьи колокольчики не звенят. Только пчела жужжит над голубым шалфеем на обочине. Никаких признаков человеческой деятельно­сти, кроме дороги, тропы впереди и белого следа само­лета высоко в сверкающем небе. Я подняла чемодан с пыльных сальвиний и отправилась вниз.

С моря дул ветер, тропинка вела вниз, поэтому я шла быстро. И все равно только через пятнадцать минут я добралась до скалы, которая скрывала нижнюю часть тропинки от дороги, и увидела впереди первое свиде­тельство присутствия человека. Мост, маленький, с гру­быми каменными перилами, вел тропинку над узкой рекой – я подумала, что это источник воды, которым живет Агиос Георгиос. Я пока не видела деревни, но догадалась, что она близко. Море уже сверкало за сле­дующим изгибом тропинки.

Я остановилась на мосту, поставила чемодан и сумку, и села на перила в тени платана. Болтала ногами и смотрела задумчиво в сторону деревни. Море примерно в полумиле. Река спокойно струится вниз, от озерца к озерцу перетекает через сверкающие отмели, между поросшими кустарником берегами, освещенными багряником. А больше деревьев в долине нет, каменистые склоны копят жару дня. Полдень. Все листья застыли. Ни звука, кроме шума воды и внезапного всплеска лягушки. Я посмотрела в другую сторону, вверх по течению, где тропинка извивается вдоль воды под ива­ми. Затем встала, отнесла чемодан под мост и тщательно спрятала в зарослях ежевики и горных роз. Парусино­вую сумку с завтраком, фруктами и фляжкой с кофе я надела снова на плечо. В отеле меня не ожидали. Ну и очень хорошо. Почему бы не провести целый день на природе? Найду прохладное место у реки, поем, получу порцию горной тишины и уединения, а потом пойду в деревню.

Я пошла вдоль реки. Скоро тенистая тропинка начала подниматься, сначала спокойно, а затем заметно круче. Река заполнялась камнями, покрывалась порогами и шумела все громче.