Под колесами - звезды   ::   Евтушенко Алексей

Аннотация: Егор Хорунжий в глубине души уже давно поставил на себе крест. И уж точно никогда не мечтал о встрече с представителями, точнее, с прекрасными представительницами внеземного разума. Однако судьба подчас преподносит самые неожиданные сюрпризы. Все началось с того, что однажды утром его старая-престарая убитая "копейка" вдруг засверкала новой краской, гордо заурчала неизношенным движком, да еще и заговорила человеческим голосом…

---------------------------------------------

Алексей ЕВТУШЕНКО

ПОД КОЛЕСАМИ – ЗВЕЗДЫ

Чтобы не пришлось любимой плакать,

Крепче за баранку держись, шофер!



Популярная песня 60-х годов

Глава 1

Егор Хорунжий, грустный и пьяный, сидел на покосившемся деревянном крыльце собственного дома и думал трудную думу. Влажная весенняя ночь до краев заполняла собой двор, будто охраняла ни в чем не повинный остальной мир от горьких Егоровых дум. Пару часов назад прошел обильный дождь, но теперь небо очистилось, и майские запахи земли, травы, молодой листвы и сирени с терпеливой настойчивостью пытались напомнить Егору о том, что давно пришла весна – время совершенно не приспособленное для хандры, сплина, пьяной, а также обычной русской тоски и прочих депрессий.

Все напрасно.

Егор, он же (очень редко) Егор Петрович, он же Егорка, Игорь и даже иногда Гоша и просто Хорунжий, всерьез вознамерился сполна восплакать над своей окончательно погубленной, как он считал, жизнью, и столкнуть его с этого неверного пути не могли ни восхитительная ночь с чудным звездным небом, ни все весенние запахи земли вместе взятые. Тем более что рядом, на чуть влажных досках крыльца, имели место быть уже ополовиненная бутылка водки, граненый стакан, два соленых огурца на щербатом блюдечке и две бутылки пива "Балтика № З", одна из которых была уже на две трети пуста, а вторая смиренно ожидала своей очереди. Сей запас (в холодильнике лежали еще четыре бутылки того же пива и чекушка водки) обеспечивал его обладателю вполне надежный тыл и позволял ему безнаказанно предаваться нетрезвым и самоуничижительным размышлениям.

Жизнь, как уже и было сказано, считалась на данный момент погубленной полностью и безвозвратно.

– Мне тридцать пять лет! – словно какой-нибудь, прости господи, чеховский герой, возвестил трагическим шепотом Егор в черную, пахнущую сиренью пустоту двора. – Ну, пусть почти тридцать пять. А что я в этой жизни сделал и чего я, милостивые государи, достиг? Я вам скажу. – Он не глядя нашарил бутылку и стакан, плеснул водки, выпил и хрипло выдохнул: – Ни-че-го.

Двор безмолвствовал.

Впрочем, надо заметить, что на чеховского героя Егор Петрович Хорунжий не был похож совершенно. Имеется в виду, конечно, типичный интеллигентный чеховский герой, а не те урядники, чиновники всех мастей, фельдшеры, мещане, крестьяне, купцы, помещики и прочие мелкие персонажи, во множестве населяющие прозу Антона Павловича. Начнем с того, что Егора Хорунжего никак нельзя было назвать человеком интеллигентным в полном смысле этого слова, в то время как типичный чеховский герой интеллигентом быть просто обязан. То есть какое-то образование Егор в свое время получил, окончив после школы и армии четыре курса художественно-графического факультета педагогического института города Ростова-на-Дону и, соответственно, почти заимев диплом учителя рисования, но, согласитесь, для того чтобы стать по-настоящему интеллигентным человеком, этого отнюдь не достаточно.

Настоящая русская интеллигентность, как известно, предполагает не только глубокое и всестороннее образование и высокую общую культуру, но и некую, так сказать, генетическую базу.