Последний из Рода   ::   Авербух Н А.

Последний из моего Рода был настолько сварливым стариком, что никто не забеспокоился, когда он перестал появляться на улице и вмешиваться во все скандалы деревни – вздохнули с облегчением. А я не могла ему помочь. Мне оставалось только плакать у изголовья умирающего… даже воды, о которой он просил в последние минуты, я не могла подать – если бы и захотела.

Ведь я – не человек. Старшая. Одна из самых странных существ Порядка, самых немногочисленных и таинственных. Баньши.

Соседи меня не видели. Меня не было, я не существовала. Не должна была существовать. А вот его заметили сразу, хоть и темно было в доме. Пусть Тарка бросили умирать одного, в похоронном обряде ему не отказали. В нем не отказывали и последнему бродяге.

А я была еще жива.

Отзвучала заупокойная молитва.

Я жива.

Вот гроб опустили в могилу.

Я жива.

Комья начавшей подмерзать земли застучали по крышке гроба.

Я жива.

Мой срок окончился, но я не исчезала. Соседи вынесли вещи и поделили их между собой. Они снесли дом – слишком старый и ветхий. Больше не годящийся для жизни: слишком долго в нем только умирали, и никто не рождался.

Я все еще была жива.

Мой долг, моя жизнь: все закончилось, когда похоронили Последнего в Роду. Но я была жива, хоть и оставалась дряхлой старухой – последней девушкой из этой семьи.

Когда умирал ее брат, я плакала не от горя – от радости. Это он обрек ее на одиночество, это он сделал мою любимицу несчастной. Это он прекратил Род – вздорный, злобный старик, всю жизнь копивший деньги и так и не сумевший потратить. Вздорный, злобный, подлый. Он видел мои слезы и мою радость. Мое нежелание помочь. Но теперь его нет. Его нет, а я жива.

Холодно. Осенью всегда холодно. Дом разрушен, я сижу на могиле. Почему я жива?

Почему не умираю? Мой Род прерван, мне больше не ради чего существовать. Я должна была уйти вслед за ними, унося с собой память о тех, кого хранила веками, кого встречала и оплакивала, чьи могилы сейчас окружают меня.

Старое кладбище. Надгробный камень. Очень холодный. Не стоило бы сидеть на нем такой старухе, как я. Но я сижу – день, два, три… неделю.

Не может баньши настолько пережить свой Род. Своих людей.

Моя жизнь должна была оборваться вместе с жизнью Тарка…

Воистину, годы помутили мой разум!

Нити судеб, паутина судеб. Дом моей Эйш-тан, Ткачихи, перед чьим могуществом склоняются и Князья, и низшие фейри, и Старшие, и люди. Княгини Судеб, единственной, не принадлежащей ни к одной Семье и весь год владеющей землями смертных. Я висела посреди разноцветной паутины, ожидая… чего? Решения.

Решения той, чье слово для меня Закон. Если она ошиблась, моя нить оборвется сейчас. А если нет?..

– Нара. – Она лежала в своем гамаке, сплетенном из судеб, накручивала на палец одну из нитей, – то натягивая, то отпуская, – и ждала. Сколько времени она смотрела на меня, прежде чем заговорить? – Прежде ты мне нравилась больше.

– Великая. – Я с трудом опустилась на колени. – Мой Род угас, а я осталась.

Ткачиха засмеялась.

– Ты все такая же, Нара. Даже свою Эйш-тан подозреваешь в ошибке. Разве я могла пропустить твою нить?

– Нет. – Я продолжала ждать решения хранительницы баньши.

– Твой Род не угас, – раздраженно сказала она. Я никогда не решилась бы появиться на глаза Эйш-тан, если бы не крайняя необходимость. Я всегда злила ее.

Я! Злила… ее?! Свою богиню и покровительницу.

– Мой Род не угас, – покорно согласилась я. Кто я, чтобы опровергать слова Княгини? – Ты покажешь мне?

– Встань, – велела Ткачиха. – Подойди ко мне.

Я подошла к гамаку, на котором покачивалась Великая и вновь опустилась на колени.

– Нет, не покажу, – шепнула она, возложив руки мне на голову. – Ты должна сама найти его. Поднимись.