Повесть о Ладе, или Зачарованная княжна   ::   Фортунская Светлана

Он был одет в длинную стеганую безрукавку и полосатые штаны, заправленные в валенки с латками на пятках. Сидел этот некто, по-старушечьи подперев кулачком острый подбородок. На подбородке шерсть была гуще и длиннее, чем на лице или на груди под расстегнутой безрукавкой. Некто время от времени вздыхал и ронял невнятные междометия и даже целые фразы типа: «Ой-ой-ой…», «Ох-хо-хо.„», «Что же это будет…», «Горюшко мое…» – старушечьим голосом.

Рядом с лохматым-волосатым примостилась большая черная птица с желтым клювом. На клюв у нее было криво надето пенсне с черным шнурочком, какое рисуют на портретах Чехова. Глаза птицы были закрыты, как будто она спала.

Дальше, за спинкой кровати, я увидел открытую дверь, а в перспективе – тоже открытую дверь в другую комнату, вдоль стенок которой тянулись книжные полки, как в библиотеке.

Я чуть повернул голову и встретился взглядом с белым псом. Я узнал его. Еще бы – весьма запоминающийся экземпляр.

Пес посмотрел в мой полуоткрытый глаз и сказал приятным баритоном:

– Лада, он пришел в себя.

И я все понял. Это сон. Я сплю. Мне снится, что я попал в пятьдесят вторую квартиру. Слово «ведьмы», ставшее ругательным наименованием обитательниц этой квартиры, мое подсознание интерпретировало причудливым образом, заставив меня увидеть во сне говорящую собаку, птицу в пенсне и лохматое существо.

И мне стало интересно.

Я пошире открыл оба глаза – к моему удивлению, совершенно безболезненно. Ах да, я ведь сплю!

Явилась Лада, одетая в белую ночную рубашку. Тонко запахло фиалками.

Она спросила:

– Ну, и как мы себя чувствуем? – Так спрашивает вызванный на дом терапевт. Голосок у нее был нежный и мелодичный, словно звон серебряных колокольчиков. Ничего похожего на прежний ее писк.

Мне захотелось запеть. Или прыгнуть с телебашни. Или сразиться с двумя десятками львов. Да вы сами знаете, как распирает изнутри, когда красивая женщина посмотрит на вас ласково.

Я не запел, я только приподнялся на кровати и открыл рот, чтобы произнести что-нибудь чрезвычайно умное, но она остановила меня:

– Лежите, лежите, вам нельзя вставать, – и положила свою ручку мне на грудь.

Я послушно улегся. Она не отняла руки, и я готов был лежать так долгие часы, даже месяцы. Что за приятный сон привиделся мне! Неужели когда-нибудь придется проснуться?

– Я его знаю, – сказал пес. – Он из соседнего подъезда.

Лада кивнула, и, не отнимая руки, другою взяла меня за запястье. Я готов был замурлыкать от удовольствия.

Она сосредоточилась (ни дать ни взять девочка, играющая в доктора) и спустя несколько секунд осторожно положила мою руку на постель со словами:

– Пока сделать ничего нельзя. Восстановление займет двадцать часов тридцать четыре минуты и восемнадцать секунд. Так что придется отложить до завтра. Сейчас он должен уснуть на четырнадцать, нет, на тринадцать часов сорок девять минут. Потом – Ворон, проследишь – ему нужно будет встать, принять ванну, поесть и снова лечь. Я напишу тебе, Домовушка, чем его покормить и какой концентрации сделать воду.

– Ты, Ладушка, мне лучше скажи, я так запомню, – сказал лохматый некто, – память у меня хорошая.

– Домовушка, как тебе не стыдно, ты ленишься! – укоризненно произнесла Лада. – Три слова всего! Нельзя же быть таким безграмотным!

– Читаю я, читаю, каждый день программу телевизорную читаю! – пронзительно завопил лохматый. – А намедни целых четыре строчки прочитал из книжки! Вот даже пса спроси!

Пес кивнул своей большой лобастой головой.

Лада убрала руку с моей груди и встала.