Приговоренный   ::   Прашкевич Геннадий

С чего бы это? Поворот за спиной, а меня морозом прихватывает.

— Это джин, — сказал я. — Это реакция на большие порции джина. — И спросил: — Что вам привезти?

— Газеты, прежде всего газеты, — перечислил он. — Что попадет под руку, то и берите. Ну, и кое-что от зеленщика. Он знает, что мне надо. Сошлитесь на меня. Идет?

Я кивнул.

Я чувствовал: заляжет Пан не на камешках, а где-нибудь здесь, в баре, хотя бы вот в том кресле, с бутылкой джина в руках. Дай бог, если к моему возвращению в бутылке останется хотя бы на донышке.

Но насчет дороги Пан нисколько не преувеличивал.

Некоторые повороты оказались даже опаснее, чем я думал. Тут мало кто ездил. Я едва успевал проскакивать над обрывами, подернутыми глубокой океанской дымкой, а пару раз царапнул бортом о нависающие над дорогой скалы.

Глухо. Пусто. Ничто не радовало взгляд.

И городок оказался под стать дороге — унылый и пыльный. Аптеки и бары почти пусты, в магазинах ни души, я и зеленщика разыскал с трудом. Тоска провинции запорошила и глаза единственного увиденного мною полицейского. Он кивнул мне, как знакомому, но к машине не подошел. Может, прилип к стене питейного заведения, на которую опирался. Не знаю.

Впрочем, все это вполне устраивало меня. И у первой телефонной будки я остановил машину.

— Наконец-то, — сказал доктор Хэссоп, удостоверившись, что голос в трубке принадлежит мне. — Я ждал звонка.

— Я не хотел звонить раньше.

— Понимаю.

Я не стал тянуть время:

— Я видел газеты.

Он сразу понял, что речь идет о Беллингере, но ничего не сказал.

— Это они ? — спросил я.

— Думаю — да.

— Вы планируете продолжение?

— Его не надо планировать, оно последует само по себе.

— Что это значит?

Он сделал вид, что не расслышал меня:

— Как ты?

— Гораздо лучше.

— Перед отъездом ты выглядел неважно.

— Я отдохнул.

— Это хорошо. Скоро ты нам понадобишься.

— Как скоро?

— Ты поймешь сам.

— Вы дадите мне знать?

— Ты поймешь сам, — повторил он. Видимо, техники Консультации, записывающие разговор, уже растолковали, из какого города я звоню, потому что он не стал спрашивать адрес. Он спросил: — На какое имя писать?

— Писать? — удивился я. Кажется, за всю свою жизнь я ни с кем не состоял в переписке.

— Вот именно, — ровным голосом подтвердил доктор Хэссоп. — Через пару дней загляни на почту. Не теряй время. Имя?

— Л.У.Смит.

— Я так и знал, — удовлетворенно заметил доктор Хэссоп и положил трубку.



5



Через два дня я вновь побывал в городке.

Населения в нем не прибавилось. Он был полон скуки, даже тоски, подчеркиваемой резким ветром и писком чаек. А может, это я был полон тоски. Не знаю.

Пустые магазины, полупустые бары; церковь тоже была пуста. Редкие автомобили на пыльных улицах казались купленными по дешевке и скопом; я, например, увидел форд тридцатых годов, нечто вроде самодвижущейся платформы. Впрочем, он действительно двигался.

— Одну минуту. Я кивнул.

Девушка встала из-за почтовой стойки и толкнула служебную дверь. Почта до востребования лежала перед ней в специальной коробке, но девушка встала и прошла в служебную дверь. Мне это не понравилось. Грузный старик, молча заполнявший за столиком бланк телеграмм, поднял мутные глаза и уставился на меня. Мне и это не понравилось. Мне захотелось уйти.

— Л.У.Смит?

— Конечно.

Девушка, так же, как и все вокруг, присыпанная пылью невидимой, но остро ощущаемой скуки, протянула мне конверт. На ощупь в нем ничего не было, и это мне тоже не понравилось.

Я не хотел вскрывать конверт на почте, мне хотелось поскорее убраться из городка, а в дороге мне было попросту не до конверта.

Алхимики…

Проскакивая опасные повороты, я кое-что вспомнил.

Алхимики всегда были слабостью доктора Хэссопа, он не раз пытался к ним подобраться.