Мегрэ ищет голову   ::   Сименон Жорж

Французские деревни производят много таких молодцов, дюжих, своевольных и упрямых. Любопытно было бы посмотреть на его голову.

— Если ее найдут!

Через четверть часа двое полицейских принесли туловище, и доктор Поль чуть ли не потирал руки, подходя к мраморному столу, как столяр-краснодеревщик к верстаку.

— Итак, подтверждается: это не профессиональная работа, — пробормотал он. — Я хочу сказать, что тот, кто расчленил тело, не был ни мясником, ни специалистом с бойни. И еще меньше хирургом! Кости пилил обычной пилой. Для прочего, кажется, употребил большой разделочный нож, какие бывают в большинстве кухонь. Это, должно быть, потребовало немало времени. За дело принимались в несколько приемов. Он сделал минутную передышку.

— Посмотрите-ка на эту волосатую грудь…

Мегрэ и Лапуэнт мельком взглянули на стол.

— Заметной раны нет?

— Я ничего не нашел. Бесспорно лишь, что человек этот не утонул.

Это было почти смешно — мысль, что человек, разрезанный на куски, мог утонуть в канале.

— Сейчас я займусь внутренностями, особенно содержимым желудка. Вы остаетесь?

Мегрэ сделал отрицательный жест. Он не слишком любил такие зрелища и поэтому торопился пропустить стаканчик — уже не вина, а чего-либо покрепче, чтобы избавиться от отвратительного привкуса во рту.

— Минутку, комиссар… Ну, что я вам говорил? Видите эту светлую полосу и эти синеватые пятнышки на животе?

Мегрэ, не глядя, сказал:

— Да.

— Это шрам от давней операции. Аппендицит.

— А пятна?

— Это самое любопытное. Не могу ручаться, но я почти уверен, что это следы от охотничьей дроби. Это подтверждало бы, что человек некогда жил в деревне; был он крестьянином или полевым сторожем — этого я не знаю. Очень давно, должно быть лет двадцать назад, если не больше, в него попал заряд дроби. Я насчитал семь… нет, восемь одинаковых следов, расположенных в виде дуги. Мне случилось однажды видеть нечто похожее, но тогда рисунок не был таким правильным. Надо будет это сфотографировать для моего архива.

— Вы мне позвоните?

— Вы будете у себя?

— Да, на службе, а обедать буду скорее всего на площади Дофины.

— Я сообщу, что обнаружу.

На улице, залитой солнцем, Мегрэ вытер платком лоб. Лапуэнт не мог сдержаться и то и дело сплевывал: у него тоже был мерзкий привкус во рту.

— Я велю продезинфицировать багажник, как только мы вернемся, — объявил он.

Прежде чем сесть в машину, они зашли в бистро и выпили по стопке виноградной водки. Напиток был таким крепким, что Лапуэнт ощутил тошноту и поднес ко рту руку, испугавшись, что его вырвет. Потом ему стало легче, и он пролепетал:

— Извините меня.

Когда они вышли, хозяин бара сказал клиентам:

— Эти тоже жмуриков опознавать приходили. Все они заглядывают сюда такие.

Он-то сам к таким вещам привык: кабачок его находился как раз напротив Института судебной медицины.



Глава 2

Сургуч для бутылок

Когда Мегрэ вошел в длинный коридор здания на набережной Орфевр, в глазах у него мелькнула веселая искорка: даже сюда, в самое серое и тусклое место на земле, проник солнечный свет, пусть даже только в виде светящейся пыли.

У дверей кабинетов на скамейках без спинок сидели люди, некоторые были в наручниках. Мегрэ направлялся к начальнику, чтобы доложить о находках на набережной Вальми, когда один из сидящих встал и поднес руку к полям шляпы в знак приветствия.

С фамильярностью, обычной для людей, которые видят друг друга ежедневно в течение многих лет, Мегрэ бросил ему:

— Ну, Виконт, что вы об этом скажете? А вы уверяли, что на куски режут только одних публичных женщин.

Тот, кого все называли Виконтом, не смутился, хотя наверняка понял намек. Он был педераст, разумеется, тайный.