Проклятие Шалиона   ::   Буджолд Лоис Макмастер

Мы все были бы глупцами, моля о справедливости. Милосердия!»

Закончив молитву, Кэсерил встал и огляделся. Подумав, поднял ворона и крысу и положил их маленькие трупики рядом с телом человека – у его головы и ног.

Боги нынче явно улыбались Кэсерилу. Интересно, во что это выльется.

Столб густого жирного дыма поднимался над мельницей, когда Кэсерил вновь зашагал по дороге в сторону Валенды с одеждой мертвеца, связанной в тугой узел за спиной. Хотя она была значительно чище и опрятнее лохмотьев Кэсерила, он справедливо рассудил, что прежде чем натянуть ее на себя, надо найти прачку и хорошенько отстирать свое приобретение. Он почти слышал, мысленно отсчитывая прачке за труды медные вайды, их грустное позвякивание, но что поделаешь!..

Прошлую ночь Кэсерил провел в сарае, стуча зубами от холода. Его ужином стала половина вонючего заплесневелого хлеба, вторую половину он съел на завтрак. Примерно три сотни миль прошел он от порта Загосур на побережье Ибры до самой середины Баосии, центральной провинции Шалиона. Преодолеть это расстояние так быстро, как рассчитывал, ему не удалось. Приют храма Милосердия Матери в Загосуре занимался помощью людям, извергнутым – во всех смыслах этого слова – морем. Сердобольные служители Приюта вручили Кэсерилу кошелек, который истощился раньше, чем путник достиг конечной цели. Окончательно он иссяк буквально на днях. Еще денек, подумал Кэсерил, даже меньше. Если только он будет в силах переставлять ноги еще день, то сможет достичь убежища и укрыться в нем.

Когда он начинал свое путешествие, голова его была полна планов, как он во имя былых времен попросит вдовствующую провинкару о месте в ее владениях. Но по дороге амбиции его значительно поубавились, особенно когда он пересек горы и вступил на холодные высоты центрального плато. Может, управляющий замка или старший конюх дадут ему работу в конюшне или на кухне, и тогда вовсе не придется беспокоить великую леди. Если удастся получить место помощника на кухне, то не нужно будет даже называть свое имя. Кэсерил сомневался, что хоть кто-нибудь еще помнит его по тем чудесным временам, когда он служил пажом у покойного провинкара Баосии.

Мечты о тихом, спокойном местечке у кухонного очага, о жизни без имени, когда не надо будет подчиняться никому более грозному, чем кухарка, и выполнять поручения более жуткие, чем принести воды или дров, влекли Кэсерила вперед, наперекор последним зимним ветрам. Видения отдыха, равно как и мысль, что каждый шаг удаляет его от кошмаров моря, манили и заставляли идти почти без остановок. Долгими часами на пустых дорогах Кэсерил придумывал себе подходящие для будущего безвестного существования имена. Но теперь ему, похоже, не придется шокировать обитателей замка нищенскими обносками.

Ведь Кэсерил выпросил у крестьянина одежду мертвеца и благодарен им обоим – и фермеру, и покойнику. «Да. Да. Покорнейше благодарен. Покорнейше».



2

Город Валенда раскинулся на невысоком холме, как яркое покрывало в красную и золотую клетку: красными были его черепичные крыши, желтыми – каменные стены домов, и равно сверкали на солнце те и другие. Кэсерил даже зажмурился при виде этих сочных, таких родных красок своей родины. Дома в Ибре были белыми – и слишком яркими в жаркий северный полдень, сверкающими и слепящими. А этот желтый песчаник придавал домам, городу, да и всей стране замечательный, приятный глазу оттенок. На вершине холма, как настоящая золотая корона, высился замок провинкара; его отвесные стены показались Кэсерилу колышущимися в воздухе.