Расписка на голубой квитанции   ::   Блох Роберт Альберт

– Сейчас я не могу сказать тебе, – отрезал он.

– А кто будет позировать? Где ты возьмешь модель?

Вейн постучал по лбу.

– Вот отсюда, – пробормотал он. – Моя модель находится здесь. Теперь надо торопиться. У меня в запасе всего двадцать четыре часа. Двадцать четыре часа для того, чтобы создать шедевр.

Двадцать четыре часа на то, чтобы создать шедевр…

Вейн работал в студии совершенно один; работал, пока ночь не перешла в рассвет, рассвет не заиграл дневным светом; дневной свет не потух в сумерках, а сумерки не поглотила тьма следующей ночи.

Мари не беспокоила мужа, она не пыталась узнать, что вырисовывается на его холсте. Два раза за день она на цыпочках приносила ему бутерброды и кофе. Он знаком просил ее уходить и к еде не притронулся.

Мари не пыталась навести порядок в испорченной комнате, боялась нарушить тишину и помешать мужу. Вейн был поглощен холстом на мольберте, и, хотя глаза застыли в каком-то трансе, его смелая кисть уверенно наносила мазки.

Наступило утро четырнадцатого, рокового дня. Вейн отступил от мольберта, посмотрел на законченный портрет; его передернуло. Он накинул ткань на еще не просохшую картину.

А потом рухнул без сил, прямо на пол.

Мари оттащила мужа на кровать и села рядом. В середине дня Вейн ненадолго пришел в себя, проглотил горячего супа и снова уснул. Мари заметила, что в глазах мужа больше не было безумия и страха.

Она улыбалась, глядя на его спящее лицо, радовалась, что муж спокоен.

Да, все было в порядке. Можно уйти.

Когда Мари вернулась, было уже темно.

– Мари! – позвал ее Вейн. – Где ты?

– Я здесь, дорогой.

Она вошла в спальню. Вейн сидел на кровати. Безмятежность покинула его.

– Где ты была? Почему не разбудила меня?

– Я ушла. Тебе нужно было отдохнуть.

– Но у меня назначена встреча…

– Какая встреча?

– Сегодня я должен отнести новую картину.

– Отнести? Кому? – Не твое дело.

Вейн торопливо натягивал на себя одежду, он ужасно спешил.

– Я не успеваю, – бормотал он.

Мари положила руку ему на плечо.

– Что с тобой, дорогой? Что беспокоит тебя? Опять… эта женщина?

Вейн обернулся с улыбкой.

– Нет, Мари. Я выбросил эту женщину из своей жизни, из нашей жизни, навсегда. Слава Богу, что она разоблачила себя. Он предупреждал меня, что женщины с ним заодно. Теперь я верю этому. Когда я думаю о том, что хотел сделать…

Он поцеловал Мари, быстро, неожиданно.

– Ты была на моей стороне. Даже когда тыне понимала меня, ты была добра и верна мне. Теперь, когда я рассчитаюсь с ним, мы будем счастливы.

Мари не понимала, о чем ее Эктор говорил. Но поцелуй она поняла и была благодарна.

Резко зазвонил звонок.

Мари подошла к двери.

– К тебе пришли, дорогой, – крикнула она.

– Кто пришел? Ко мне?

Мари появилась в спальне.

– Я не знаю. – Она запыхалась. – Он не назвался. Говорит, у него к тебе дело. Это старик…

Вейн вышел в гостиную.

В проходе маячила тень. Тень двигалась, вошла в гостиную.

Это был древний старик из ломбарда с черепом цвета слоновой кости.

– Добрый вечер, мистер Вейн, – пробормотал он. – Если гора не идет., гм… к Магомету, тогда… гм… Магомет идет к горе.

– Меня задержали.

– Принимаю ваши извинения. Но перейдем к делу. Я пришел за портретом Он готов?

Вейн порадовался тому, что в гостиной царил полумрак. Мари не смогла прочитать алчное вожделение, сверкнувшее в этих злобных глазах существа без возраста.

– Да, он готов, – буркнул Вейн.

– Великолепно. Могу ли я… увидеть его? – осведомился старик.

– Можете. Я включу свет. Поднимите покрывало с этого мольберта.

Зажегся свет. Костлявый палец судорожно вцепился в ткань, сорвал ее. Его глазам предстал портрет.

Старик, как завороженный, уставился в свои собственные костлявые черты.