Мистик-ривер   ::   Лихэйн Деннис

Лорен наклонилась к нему так, что голова ее очутилась у него под подбородком, и Шон почувствовал ее неуверенность и в то же время — решимость, желание и потребность восстановить веру в него. Она сказала:

— Ты очень испугался, когда тот мальчишка прицелился из пистолета тебе в лицо?

— Сказать правду?

— Пожалуйста.

— Чуть не описался.

Голова ее вынырнула из-под его подбородка.

— Правда?

— Ага, — сказал он.

— Ты думал обо мне?

— Думал, — сказал он. — Я думал о вас обеих.

— А что ты думал?

— Я думал вот об этом, — сказал он. — Думал о сегодняшнем дне.

— О шествии и так далее?

Он кивнул.

Она поцеловала его в шею:

— Это вранье собачье, милый, но мне приятно, что ты так сказал.

— Я не вру, — сказал он. — Ни капельки.

Она взглянула на дочь:

— У нее твои глаза.

— И твой нос.

Не отрывая взгляда от лица дочери, она сказала:

— Надеюсь, ей это поможет.

— Я тоже надеюсь. — Он поцеловал ее.

Они опять прислонились к стене, вместе глядя на шествие — плотный поток людей, текущий мимо, как вдруг перед ними возникла Селеста. Она была очень бледной, в волосах виднелась перхоть, и она все время ломала руки, словно хотела вырвать пальцы из суставов.

Моргая, она глядела на Шона. Потом сказала:

— Привет, полицейский Дивайн.

Шон протянул ей руку, потому что ему показалось, что ей нужно подержаться за что-то твердое, чтобы не уплыть.

— Привет, Селеста. Зовите меня Шон. Так будет правильно.

Она пожала ему руку. Ладонь ее была липкой, пальцы горячими.

Шон сказал:

— Это Лорен, моя жена.

— Здравствуйте, — сказала Лорен.

— Привет.

Последовала секундная заминка. Никто не знал, что сказать. Они стояли напряженные, чужие друг другу, а потом Селеста кинула взгляд через улицу, и Шон, проследив, куда она смотрит, увидел Джимми, стоявшего в обнимку с Аннабет — веселые, сияющие, как этот день, окруженные друзьями и родственниками. Казалось, потери больше им не грозят.

Джимми окинул взглядом Селесту и встретился глазами с Шоном. Он кивнул ему как знакомому, и Шон кивнул в ответ.

— Он убил моего мужа, — сказала Селеста.

Шон почувствовал, как застыла стоявшая бок о бок с ним Лорен.

— Знаю, — сказал он. — Доказать этого я пока не могу, но знаю.

— А потом?

— Что?

— Докажете? — спросила она.

— Попытаюсь, Селеста. Богом клянусь.

Селеста рассеянно смотрела на шествие и скребла голову — лениво и в то же время яростно, словно вычесывая вшей.

— У меня в последнее время что-то с головой, — сказала она и засмеялась. — Смешно, но это так. Что-то с головой.

Шон протянул к ней руку, тронул ее запястье. Она взглянула на него своими карими, безумными, немолодыми глазами.

Он сказал:

— Могу порекомендовать доктора, Селеста. Он специализируется на психике тех, кто потерял близких в результате насилия.

Она кивнула, хотя слова его, по-видимому, никак ее не утешили. Запястье выскользнуло из его руки, и она опять принялась тянуть себя за пальцы, ломая их. Она заметила взгляд Лорен и сама посмотрела на свои руки. Уронила их, подняла опять, скрестила на груди, спрятав кисти под локтями, словно пытаясь удержать их лёт. Шон увидел, что Лорен улыбается ей улыбкой робкого сочувствия, и удивился тому, что Селеста тоже ответила ей еле заметной улыбкой и мелькнувшим в глазах благодарным выражением.

Любовь к жене вспыхнула в нем с новой, невиданной силой — не в пример ему, как она умеет мгновенно поддержать заблудшего. Наверняка это он виноват во всех несчастьях их брака, это он портил все своей полицейской самонадеянностью и эгоизмом, все усиливавшимся презрением к людям с их пороками и слабостями!

Протянув руку, он дотронулся до щеки Лорен, и жест этот заставил Селесту отвернуться.

Она глядела, как по улице плыла платформа, видом напоминавшая бейсбольную перчатку-ловушку, со спортсменами-бейсболистами — молодыми и ветеранами внутри. Ребята махали всем, так и сияя от гордости, купаясь в волнах всеобщей любви.