Мне тебя заказали   ::   Стернин Григорий

 — Столько же, сколько и ты… Я и сам себе заработаю и на хлеб, и на дом… Силы пока есть… Звони, если насчёт предложения моего решишь…

С прошлым было покончено, надо было все начинать сначала.



Эпилог



Июнь 2000 г.



— Однако жаркий какой выдался июнь, дышать нечем, — проворчал Меченый, шагая по Ленинскому проспекту. Он прошёл мимо Дома мебели, подошёл к кинотеатру «Казахстан» и повернул налево. Ещё раз поглядел на бумажку, на которой был написан адрес Алексея.

Прошёл метров двести, там было разрыто, что-то копали, ремонтировали, гудели бульдозеры.

Хорошо одетые сытые прохожие с неодобрением глядели на тощего, как стручок, пожилого человека, руки которого были сплошь испещрены живописными татуировками.

— Пялятся, пялятся, — ворчал Меченый. — Чего пялиться, спрашивается? А патруль останавливает каждый раз… Нет, хоть рукава надо спустить, иду, словно голый среди одетых…

«Адресок прислал, — подумал старый вор. — А как встретит, кто его знает? Он теперь женатый человек… А я кто? Ни кола ни двора в шестьдесят три года… А уж жена его и вовсе может на порог не пустить… Зря иду… А там будь что будет… Интересно просто поглядеть на него, капитана недотепистого. Изменился он хоть за это время или нет? А тогда такой тупой был, вспомнить стыдно…»

Он нашёл нужный адрес, поднялся в лифте на пятый этаж и позвонил в дверь.

Открыла женщина лет тридцати, красивая, стройная, одетая в тенниску и шорты. Меченый даже смутился.

— Вам кого? — спросила она.

— Кондратьева Алексея Николаевича, — откашлявшись, ответил старый вор.

— А вы… — покосилась она на него. — Погодите, погодите, кажется, я догадалась. Степан Аркадьевич? Вы?

Меченый вспомнил своё имя и отчество, которые так странно звучали.

— Да вроде бы так… Степан Аркадьевичем был когда-то… А теперь просто Меченый…

— Заходите, — улыбнулась она. — Заходите… Только… — Она прижала палец к губам. — Тихо, пожа-луйста…

Меченый прошёл в квартиру и снял ботинки. Ему было неудобно перед этой красивой женщиной своей неухоженности, тюремного запаха, который от него исходил.

— Спит Капитан, что ли? — спросил Меченый. — Так будите, гость пришёл к нему. — Ободрённый её улыбкой, он почувствовал себя увереннее.

— Не спит капитан, — улыбнулась Инна. — Нет его дома. По делу уехал. Но скоро будет, звонил… А вы проходите на кухню, квартирка у нас однокомнатная, так что… А там другой человек спит…

— Какой такой человек? — нахмурился Меченый. — Буди и его, пусть посидит с нами, коли добрый гость…

Инна рассмеялась, поражаясь его непонятливости.

— Пойдёмте, покажу вам этого человека.

Она тихо приоткрыла дверь комнаты, и Меченый увидел спящее в детской кроватке очаровательное светловолосое создание. Малыш сопел, морщил крохотный носик, шевелил во сне голыми толстенькими ручками.

Меченый стоял остолбенелый, не в силах произнести ни слова.

— А что же он молчал-то? Мне ничего не написал про… Сколько ему уже? Или ей…

— Ему, ему… — улыбнулась Инна. — Четыре месяца стукнуло недавно.

— А звать-то как? Наверняка, Дмитрием, — вспомнил Меченый имя погибшего сына Алексея.

— Да нет, — вздохнула Инна. — Дмитрий — это тот… погибший в Душанбе… А этого звать…

Тут послышался звук ключа в замке, дверь открылась, и в прихожую ворвался Алексей. Помолодевший, поправившийся, в белой тенниске и лёгких шёлковых брюках.

— Боже мой! — закричал он, бросаясь к старому сокамернику.