Молчаливая ночь   ::   Кларк Мэри Хиггинс

«Ему вменяется в вину попытка убийства тюремного охранника», сказал с горечью в голосе детектив. «Охранник — в критическом состоянии. Твой брат застрелил его и забрал его униформу. На этот раз ты проведешь гораздо больше, чем пятнадцать месяцев в тюрьме, если поможешь Джимми сбежать. Кэлли, учитывая, что для тебя это повторно, и поскольку речь идет о попытке убийства или об убийстве офицера при исполнении, тебя засадят надолго».

«Я никогда не прощу себя за то, что дала денег Джимми в прошлый раз», тихо сказала Кэлли.

«Конечно. И ключи от машины», напомнил он ей. «Кэлли, предупреждаю тебя. Не помогай ему на сей раз».

«Я не буду. Можешь быть уверен в этом. Я и не знала, что он натворил в прошлый раз». Она наблюдала, как их глаза вновь обшаривали квартиру. «Проходите»! заплакала она. "Посмотрите, видите, его здесь нет. И если желаете подключить мой телефон на прослушивание, сделайте милость, пожалуйста! Я хочу, чтобы вы услышали, как я призову Джимми сдаться. Потому, что это все, что я могу ему сказать ".

Но, конечно же, Джимми не будет искать меня, молилась она, прокладывая дорогу через толпу покупателей и уличных зевак. Не в этот раз. Отсидев свой срок, она забрала Гиги из детского приюта. Социальный работник помог ей найти маленькую квартирку на Восточной Десятой улице и устроил на работу в качестве нянечки больницы святого Луки — Рузвельта.

Это будет ее первое Рождество с Гиги за последние два года! Если бы только она могла позволить себе несколько достойных подарков для дочки, подумала она. Четырехлетнему ребенку нужно иметь собственную колясочку для кукол, не ту складную развалюху, которую предлагали Кэлли. Купленные покрывало и подушка, не сумеют скрыть неуклюжесть коляски. Но, может быть, она могла бы отыскать мужчину, продававшего кукол на улице где-то здесь на прошлой неделе. У нее оставалось только восемь долларов, и она запомнила, что коляска была именно такая, какую она хотела для Гиги.

У Кэлли в тот день не было с собой достаточно денег, но мужчина сказал, что он будет на Пятой авеню между Пятьдесят седьмой и Сорок седьмой улицами в канун Рождества, так, что она сможет его разыскать. О, боже, молилась она, дай им арестовать Джимми до того, как он причинит зло кому-либо еще. С ним происходит что-то ужасное. И так было всегда.

Впереди нее люди пели «Молчаливую ночь». Приблизившись, она увидела, что они не были профессиональными исполнителями рождественских песен, а, скорее всего, толпой, окружившей уличного скрипача, играющего Кристмасские мелодии.

«…Святое дитя, столь нежное и милое…»

Брайан не присоединился к пению, хотя «Молчаливая ночь» была его любимой, и дома в Омахе он был членом церковного детского хора. Он пожелал оказаться сейчас там, а не в Нью-Йорке, и чтобы они наряжали рождественскую елку в их собственной гостиной, и все было бы как обычно.

Ему нравился Нью-Йорк, и он всегда жил ожиданием летних встреч с бабушкой. Брайану это доставляло радость. Но ему был не по душе их приезд в этот раз. Во всяком случае, не в канун Рождества, с отцом в больнице, с такой печальной матерью, и братом, подшучивающим над ним, хотя Майкл был всего на три года старше.

Брайан засунул руки в карманы куртки. Они мерзли, несмотря на надетые на них варежки. Он нетерпеливо смотрел на гигантскую елку, стоящую на другой стороне улицы, на ледяной каток, тоже лежащий на противоположной стороне. И догадался, что в эту минуту мама собиралась сказать, «Хорошо, а теперь давайте посмотрим на елку».

Елка была очень высокой, на ней были такие яркие лампочки, и верхушку венчала большая звезда. Но Брайана это сейчас совершенно не интересовало, равно, как и витрины, которыми они любовались перед этим. Он не хотел слушать играющего на скрипке музыканта, и вообще не имел желания стоять здесь.