Серые земли Эдема   ::   Кривенко Евгений Владимирович

Наконец я увидел первый вагончик, ползущий вверх под серебристыми нитями тросов, и поспешил к станции. Когда я начал спуск - один в пустом вагоне, - солнце поднялось выше, и над лесом зарозовели каменные колени скал.

Дома я поспал, и все случившееся - Аннабель, мужчина с мечом, громадный пес - стали казаться обыкновенным кошмаром. Была ли поездка в Ялту вообще?

Я умылся и пошел к Кире. Она встретила меня как ни в чем ни бывало, и мы отправились в парк. За лужайкой, где на этот раз не оказалось павлина, набрели на стену со сводчатой нишей. В нише по камню шла надпись 'TRILBY', а под надписью были барельефы: каменная собака прыгала на каменную кошку. Из ниши струилась вода.

– Совсем как у нас дома! - рассмеялась Кира. - У нас черная собака по кличке Пират, и важный сибирский кот. Как начнут порой драться! Пират наскакивает на кота, а тот сидит и бьет собаку лапой по морде: Фыр! Фыр!…

Будто чуть потемнело в парке, но тут же вновь засияло солнце. Кира продолжала говорить, сжимая прохладными пальцами мою руку. Мы спустились на загроможденный камнями пляж, скинули одежду, и я всей кожей ощутил палящее и ласковое прикосновение солнца. Вода сначала показалась холодной - мы брызгали друг в друга, и Кира смеялась в водяном фейерверке. Потом пригоршня соленой воды попала мне в рот, и я упал в теплую воду, отплевываясь и хохоча одновременно.

К обеду Кира ушла в санаторий, а я отправился домой и снова поспал. Маслевича все не было. К вечеру я проснулся, побежал в санаторий, и мы опять пошли в парк.

Порозовел и медленно угас скалистый замок Ай-Павели. Солнце скрылось, мягкий полусвет разлился по парку, таинственно преобразив его. Темными драконами простерлись над серой травой ветви ливанских кедров. Желтые цветы выглядывали из черных крон магнолий. Тихо журчала вода под аркой, словно боясь разбудить от каменного сна кошку с собакой. И я снова ощутил странное чувство - что здесь не бывает ни солнечного дня, ни смены сезонов. Вечно сумерки стоят на этой лужайке, и вечно цветут магнолии…

Мы сели на скамью и долго молчали. Потом я протянул руку и дотронулся до плеча Киры, гладкого под тонкой тканью. Попытался привлечь девушку к себе, но Кира со смешком отодвинулась.

– Не распускайте рук, молодой человек.

Тогда я сказал то, что изумило меня самого. Как-то не говорил этого раньше.

– Я люблю тебя.

Кира опять рассмеялась, но как-то глухо:

– Вам это только кажется, молодой человек.

Я молчал, опустошенно глядя, как песчаные дорожки, трава и деревья приобретают одинаково серый цвет, и лишь ветви колышутся темными тенями. Каким-то очень тонким ароматом повеяло в воздухе… Вдруг я почувствовал теплое дыхание на щеке и повернулся. Лицо Киры оказалось рядом - она незаметно придвинулась, и я поцеловал ее прямо в дрогнувшие губы…

Мы целовались до изнеможения, и под конец оба тяжело дышали. В отдалении монотонно шумело море, хотя возможно, это шумела кровь в ушах. От мягких прикосновений губ Киры, ее щекочущих волос и скрытых легким платьем грудей по телу разливалось сладостное томление. В парке сгустилась темнота, яркие звезды взошли над черными верхушками деревьев. Наконец Кира отстранила меня и с легким вздохом поднялась со скамейки. Думая, что девушка собирается уходить, я вскочил и стиснул ее руки. Но она молча потянула меня в тень дерева и там прижала к себе. Ее сердце сильно стучало, глаза были полузакрыты и чуть блестели. Освободив одну руку, она изогнулась, что-то сделала ею и опять прижалась ко мне.

Уже не томление, а палящий огонь распространился внизу живота. Я провел ладонью по спине Киры, коснулся шелковистого бедра и понял, что она спустила трусики. Уже плохо соображая, что делаю, я рванул свои шорты вниз и, ощутив ягодицами прохладный воздух, прижал девушку спиной к стволу дерева.