Московские сумерки   ::   Холланд Уильям

 – Я же сказал: никто ничего не знает. Никто из посетителей не видел раньше ни ее, ни убитого.

Чантурия снова накинул скатерти на труп.

– Можно увезти в морг, – сказал он. – Ну, а что насчет наших граждан? Кто они такие?

– С японцами пришли две девицы. Еще шесть человек отмечали день рождения. Трое мужчин и три женщины.

– В этом кафе часто организуют такие сборища? Хотя сюда ведь приходит кто угодно, – заметил Чантурия. – Ну ладно. А куда подевались посетители?

– Я взял у них краткие объяснения и попросил каждого представить утром подробную запись происшествия.

– Хорошо. Они понадобятся для допроса. Направьте их нам.

Он повернулся и направился к выходу. Следователь Филин удивленно смотрел ему вслед. Милицейский капитан снова отдал честь – небрежно козырнул, а не поприветствовал как положено.

– Маловато что прояснилось, – сказал Чантурия Орлову, когда они шли к машине. – Если не считать того, что рассказал этот придурок следователь.

– Ну и работенка у него – вскакивать в два ночи, чтобы осматривать мертвые тела.

– Каждый теперь старается цепляться за свою работу изо всех сил, Леша.

– Думаешь, он справится со своими обязанностями?

– Своими обязанностями? Какое ему дело до дохлого иностранца? Он оформит протокол и забудет о нем. Коли на то пошло, почему я должен беспокоиться о мертвом иностранце? Кто он такой? По крайней мере, от товарища следователя мы этого не услышали. Надо же, посреди ночи вытащили из постели…

– Где ты с кем-то нежился?

– Не твое дело, Леша.

Хотя он и произнес эти слова внешне беспечно, но все же в них чувствовалось раздражение.

– Как вы находите это дело, Серго Виссарионович? – спросил Орлов. Он прибегнул к официальному обращению в ответ на слова Чантурия, которые его задели. – Что поделывал в кафе иностранец без документов?

– Может, он вышел из гостиницы, забыв взять паспорт?

– А также забыв визитную карточку гостиницы и бумажник?

Чантурия тяжело вздохнул.

– Замечали ли вы когда-нибудь, Алексей Иванович, – Чантурия подхватил официальный тон Орлова, – что люди часто не понимают шуток? Особенно в стране, где без шуток вообще жить нельзя!

– А!

– Я не знаю, что он делал там, знаю только, что был с откровенно красивой русской бабой и сорил деньгами.

– Сукин сын.

– Ну, Алеша, зачем же завидовать развлечениям этого бедолаги?

– Может, это потому, что не я был с такой красавицей.

– Я думаю, тебе было бы нелегко объяснить полковнику, каким образом ты можешь гудеть в кооперативном кафе на лейтенантское жалование. Утром посмотрим, кто может позволить себе такую роскошь. А теперь поспим немного. Нужно, чтобы мозги работали. Но прежде всего поутру засядем за телефоны и обзвоним все гостиницы, где останавливаются иностранцы.

– Я могу это начать прямо сейчас.

– Нет. Только утром. К тому времени дежурные и горничные будут знать, кто не вернулся ночевать в номер.



– 2 —



Среда, 18 января 1989 года,

9 часов утра,

Лубянка

Чантурия любил начинать допросы свидетелей с мелкой рыбешки, постепенно добираясь до крупной рыбины. Таким путем он частенько выуживал перед ответственными допросами важную подспудную информацию, что позволяло держать в напряжении главных свидетелей, беспокойство и тревога которых помогали Чантурия быстрее развязывать их языки.

И теперь, на этом допросе, он начал с разминки.

– Мария Петровна Попова, – прочел Чантурия в паспорте.

Он взглянул на женщину, сидящую у стола. Этим утром она вырядилась в американские голубые джинсы и западногерманский свитер, купленные в коммерческой палатке за трехмесячную зарплату капитана. В ее темно-русых густых волосах, возвышавшихся копной и ниспадавших на плечи, виднелись блестящие сединки, по-видимому естественные.