Слезы льда   ::   Рубинов Анатолий

Вновь, и сейчас совершенно невовремя, накатил приступ слабости, и Оскар, чтобы не сомлеть и не отрубиться, перевернулся на больной правый бок; в таком положении дотянул-таки до Дороги. Снова заело проклятый стопор, парус продолжал уносить шлюпку, и тогда Оскар сыграл ва-банк, просто-напросто выдернул мачту из стейса вместе с кронштейном, бросил ее под рулевой конек. Лезвие перескочило трубу, распахало парус, но опорные коньки, налетев на мачту, сорвались со штифтов и развернулись в стороны. Едва не усвистев под огромные счетверенные катки, шлюпка наконец остановилась...

Первый выстрел оказался дохлым, ракета лишь соскочила со ствола и запрыгала, застучала по льду, как консервная жестянка. Вторая ракета оранжевой змеей умчалась прямиком под брюхо каравана - нет гаже занятия, чем лежа стрелять из игломета, а подняться на ноги уже не было ни сил, ни времени. Последнюю Оскар нацелил почти в зенит, и на штурманской башенке завертелся красный прожектор...

Заметили, - подумал Оскар. - Как же я устал...

Караван не стал останавливаться, просто сбросил скорость, и Оскар еще успел прочитать на его борту громадные буквы.

"Голиаф", - подумал он и разрешил себе заснуть.

...Сова Тепанов танцевал под открытым небом, словно солист Ледового Театра, разница вся заключалась в одежде лишь. Это был танец, именно танец, пускай незамысловатый, но не просто бессмысленное кружение. Музыки не было, и сам Сова молчал, танцуя сосредоточенно, отрешенно даже. Оскар вдруг приметил, что лед начал затягивать Тепанова, всасывать, вначале по щиколотки, потом - по колени. Сова танцевал, ничего не замечая, а лед затягивал от все глубже и глубже. Самое странное и страшное - подо льдом не было его ног, были шевелящиеся мешки пустоты, и чем глубже Сова погружался, тем больше размерами становился ужасный воздушный пузырь, сохраняющий форму тела, танцующий..

ОН СТАНОВИТСЯ ПОЛОСТНИКОМ! - сообразил наконец Оскар и кинулся прочь, но тут же споткнулся. Словно шарик без рук, без ног, катился он по дну необъятной долины - ледяной чаши Сухого Моря, падал с каких-то уступов и снова катился, катился, катился, а рядышком бежала, завывая, небывало огромная певчая сова и в конце пути, Оскар знал наверняка, точно знал это - его дожидается полостник с лицом Тепанова.

Справа на поясе взорвался энергобрикет, боль развернула Оскара из тугого клубка, запахло горелым мясом, его, Оскара, мясом... Огромная певчая сова бросилась к нему, топорща когти.

- Как же так! - закричал он. - Я ж еще живой!..

- Живой, живой, успокойся! - раздалось совсем рядом.

Оскар открыл глаза, увидел над собой двухфутового диаметра полусферу плафона и тут же вспомнил - где он находится и почему.

- У вас рация работает? - спросил он неизвестно кого.

- Да, конечно!.. - с ноткой удивления в голосе ответили откуда-то справа. - Почему она должна не работать?..

- Сообщение в Ирис... Оскар Пербрайнт и Сова Тепанов умудрились по очереди разбиться у Старой Трещины... Как Он?

- Мертв. Ты вез его уже мертвого. Страшная кровопотеря, и я ничего не смог, не успел сделать. У него в жилах практически не осталось...

- А как я?

- О, гораздо лучше. Бок разорван, голову, вероятно, тряхнуло тоже основательно. Кровь я тебе влил, а синяки сам посчитаешь, когда нечего делать будет. Развлечешься. Ну и, конечно, придется выбросить костюм.

- А рубашка цела?

- Вот, в углу валяется. Цела твоя рубашка.

- Не выкидывай. Она у меня счастливая.

- Как хочешь. Что еще передать в Ирис?

- Две заявки на имя шерифа. Координаты в поясной сумке и в кармане рубашки. А для себя запиши... - Оскар продиктовал координаты. - Там лежат три здоровенных пингвина, жира с них - фунтов сорок.

- Правда? - обрадовался караванщик. - Вот спасибо!

- Тебе спасибо! - ответил Оскар и снова позволил себе забыться.

...Встречая Аттвуда, губернатор выглядел несколько смущенным.

- Помните, я обещал вас познакомить с Оскаром Пербрайнтом?

- Помню.