Смерть в камере   ::   Нивен Ларри

- Вот-вот!

- Ну вот. Потом я решил вернуться домой. Не в мое родное будущее, а в другое - которое я создал. Машина времени не слушалась. Из соображений экономии мы оставили основную часть машины в будущем. Она исчезла вместе с ним. Я бросил машину и пошел сдаваться. Тогда выяснилось, что я сам исчез. Вот так, - заключил Рейнольдс.

Он поиграл ружьем. Под кожей рук зашевелились тонкие нити сухожилий. Длинные ногти были обломаны.

- Мы вернем все на свои места.

- Что-о?

- С помощью твоей машины. Моя машина - призрак, а твоя - настоящая. Мы вернемся в семнадцатый год постатомной эры.

- Это невозможно.

- Иначе я тебя убью.

Светц отнесся к этим словам серьезно. Когда Натаниэль Рейнольдс представился, Светц перестал принимать его за нечистую силу, но он был убежден, что костлявый физик не в своем уме.

- Ты меня не понял, - пояснил он. - Это не машина времени, а камера расширения - та ее часть, которая совершает перемещение. Прежде чем отправить меня в прошлое, техники должны доставить меня в Центр управления - в будущее.

- Ты лжешь!

- Нет, Рейнольдс, здесь нет органов управления, только кнопки для подачи двоичных сигналов, по которым техники определяют, в каком направлении следует перемещать камеру. Сейчас камера может двигаться только вперед.

- Я тебе верю, - протянул Рейнольдс, - но все-таки убью, если кто-то из нас не найдет какой-нибудь выход.

- Ты с ума сошел! Зачем тебе твое отравленное будущее?

Скелет щелкнул зубами. Красный рот неприятно контрастировал с белизной кожи.

- Светц, ты забыл спросить, когда я стал призраком.

- Когда?

- Я не могу определить. Я привязан к семнадцатому году постатомной эры. Для меня время остановилось через восемь месяцев после Карибского кризиса. Это было, наверное, тысячу лет назад, а может больше. Ты можешь представить себе что-нибудь более страшное, чем замершее время? Люди как статуи. Голуби, пригвожденные к небу. И я замер. Я не старею, не испытываю голода. Сквозь меня проходит солнечный свет. Видишь, какая у меня белая кожа? А умереть я не могу. Я ненастоящий. Если бы не машины времени, я сошел бы с ума гораздо раньше.

Глаза Рейнольдса горели черным огнем в темных провалах черепа.

- Машины времени, - продолжал он. - Они носятся туда-сюда по вашему историческому пути и по другим. Ваше будущее - настоящее, его создал я. Но я могу войти в любую машину. Чаще всего я езжу в прошлое. В прошлом время идет нормально - до семнадцатого года постатомной эры. Я не раз бывал в средних веках. Страшное дело: меня почти никто не видит, а тот, кто видит, вскоре умирает. Может, потому, что ему предстоит уйти из времени. Это не зависит от того, на каком историческом пути мы с ним находимся, - Рейнольдс засмеялся. А некоторые умирают оттого, что видят меня. Сердце не выдерживает.

Светц вздрогнул. Очень похоже на правду. Рейнольдс продолжал:

- Не смешно, правда? Я побывал и в будущем. Существуют десятки вариантов будущего. Светц, ты знаешь, что машины времени могут сбиваться с дороги?

- Да, одна из наших машин сбилась. Она повреждена.

- Все сбиваются. Это ненадежная техника. Автономные и вовсе теряются. Те, главная часть которых фиксирована во времени, как ваша, - всегда возвращаются, как бы ни отклонились от намеченного пути. Чего я только не видел в будущем, Светц! Райское благополучие, нашествие инопланетян. Цивилизацию слонов. Видел и ваше будущее, - горько сказал Рейнольдс. - Я долго там жил, даже научился языку. Я хотел знать, что вы сделали с миром, который я подарил вам.

- Что это значит?

- Что это значит? Все загажено, все мертво! Вы истребили все живое, кроме самих себя и серой слизи, которой питаетесь.

- Это пищевые дрожжи.

- Дрожжи? Я знаю короткое слово, которое здесь более уместно.