Сверх всякой меры   ::   Вагнер Карл Эдвард

Название новеллы взято из постановки „Шоу ужасов Роки Хоррора" („The Rocky Horror Picture Show") Ричарда О'Брайна:

Забудь приличия, не думай о манерах,

Купайся в волнах плотского греха.

Сверх всякой меры грезь, греши сверх всякой меры,

И похоть, и мечты переживут века.

Рассказ был написан как киносценарий, история содержит отсылки к разнообразным кинематографическим приемам и огромное количество намеков. Поклонники сериала „Мстители" („The Avengers") быстро узнают печально известный эпизод „Прикосновение серы" („A Touch of Brimstone"), лишь недавно повторно показанный американским телевидением…»

Эта чувственная история справедливо завоевала Всемирную премию фэнтези как лучшая новелла.



I

– Я сплю и вижу, что в комнате никого. Я слышу монотонный звон – точно играет музыкальная шкатулка или шарманка – и оглядываюсь, чтобы определить, откуда исходит звук.

Я в спальне. Тяжелые портьеры закрывают окна, царит непроглядная тьма, но я чувствую, что вся мебель здесь антикварная – думаю, поздней Викторианской эпохи. Вот огромная кровать с пологом на четырех столбиках, полог опущен. У кровати стоит маленький ночной столик, на нем горит свеча. Кажется, именно отсюда доносится музыка.

Я иду через комнату к кровати, останавливаюсь рядом с ней и вижу золотые часы, лежащие на ночном столике возле подсвечника. Я понимаю, что мелодию музыкальной шкатулки наигрывают часы. Это старинный карманный брегет, у которого открывается крышка. Сейчас она открыта, и я вижу, что стрелки стоят почти на полуночи. Я чувствую, что внутри, на крышке часов, должен быть портрет, и беру их, чтобы посмотреть на него.

Миниатюру скрывает красное пятно. Это свежая кровь.

Я, испугавшись, вскидываю взгляд. Показавшаяся из-за полога рука отдергивает его.

И тут я просыпаюсь.

– Браво! – зааплодировал кто-то.

Лизетт на миг нахмурилась, но тут же поняла, что комментарий обращен не к ней, а к кому-то, стоящему среди болтающей в галерее толпы. Она отпила шампанского. Надо быть чуть сдержаннее, или немного пьянее, или вообще никогда не заговаривать о снах.

– Что вы думаете об этом, доктор Магнус?

«Ковент-Гарден» торжественно открывал новый сезон. Совершенно новый. Почтенный фруктовый, овощной и цветочный рынок, спасенный от сноса, вновь восстал после реставрации в виде просторной аллеи для гуляния со множеством дорогих магазинчиков и галерей: «Новый покупательский опыт Лондона». Лизетт подумала, что смешение викторианской обстановки и ультрамодных «лавочек» породило довольно жалкого ублюдка. Пусть мертвое прошлое хоронит своих мертвецов. [1] Интересно, что могли сотворить из старого рыбного рынка Биллинсгейт, если бы SAVE [2] выиграло борьбу за сохранение этой достопримечательности, что сейчас кажется невероятным.

– А этот ваш сон, мисс Сэйриг, он повторяется периодически?

Она попыталась разглядеть в бледно-голубых глазах доктора Магнуса интерес или скептицизм, но они ничего ей не сказали.

– Довольно-таки периодически.

«Настолько, что я рассказала о нем Даниэль», – закончила она про себя. Даниэль Борланд делила с ней квартиру – она перестала называть свое жилище апартаментами даже мысленно – в одном из домиков в Блумсбери, откуда рукой подать до Лондонского университета. Галерея была проектом Майтланда Реддинга; Даниэль – тоже. То ли Майтланд действительно хотел превратить роль галерейщика в профессию, то ли просто вознамерился предоставить выставочные места своим друзьям, обладающим не всегда очевидными талантами, – сие не обсуждалось. Но его галерея в Найтсбридже, несомненно, процветала, а это что-то да значило.

– И как часто? – Доктор Магнус поднес бокал к окаймленным светлыми кудрями бороды губам. Он пил только воду «Перье» и пользовался бокалом лишь для вида.

– Не знаю. Он повторялся с полдюжины раз, если вспоминать с самого детства.